Бриллианты и булыжники

Эта «прогрессивная» традиция крепка и теперь, вопреки абсолютной ясности темы и здравому смыслу. Страшно срывать с демона личину божка. Даже смелейший из писателей «старой» эмиграции всё же ищет каких-то оправданий для залитых кровью не только Царя-Освободителя, но (теперь) и всего русского народа убийц в своих «Истоках».

Идущий в «Гранях» роман В. Мартова «Угасшие звезды» пробивает брешь в этой глухой стене. Автор, четко и крепко конструируя сложную фабулу, рисует в нем революционную работу подпольного кружка молодежи первого десятилетия текущего века: нелепое, гнусное убийство рядового, обычного инспектора гимназии; внутреннюю, полную зависти и злобы друг к другу жизнь этого, включающего представителей разных партий кружка и их общую звериную ненависть к России – единственный спаивающий их цемент.

В. Мартов объективен и смел. Он не побоялся даже отметить приоритет нерусского элемента в кружке и духовную уродливость его русских членов. Рисуя противный лагерь – прокурора военного суда и генерал-губернатора барона Меллера Закомельского, автор далек от их идеализации. Здесь он тоже объективен. Это большой плюс. Объективность – основа правдивости автора и доверия к нему читателя. Не обвиняя В. Мартова в подражательности, можно отметить некоторую преемственность его романа от «Бесов». Это не минус. В последних главах, вышедшей части отражательно намечен образ «чудесного грузина». Ждем дальнейшего развития этой темы, как и всего романа, с большим интересом. И первая и второй глубоко актуальны в наши дни.

«Наша страна», Буэнос-Айрес,

24 мая 1952 года, № 123. С. 6

III. «Грани», № 17

Последний сборник «Граней» открывается рассказом «старого» писателя И. Сургучева «Кающийся бес», но на этот раз редакцию журнала нельзя обвинить в отклонении от поставленной перед всем изданием, в целом основной цели отражения современной России, как это было возможно при появлении на страницах «Граней» косноязычных воспоминаний А. Ремизова. И. Сургучев со свойственным ему высоким мастерством сумел подойти к русской современности, даже отразив ее на фоне парижского богемного кафе «Ротонда».

Дальше идут новые имена, среди которых приковывает к себе внимание Н. Тарасова своим глубоко психологическим рассказом «У границы». Оба персонажа этого рассказа – остовка, добровольно возвращающаяся в СССР, зная, что там ждет ее смерть, но будучи не в силах преодолеть в себе тяги к родной земле, и допрашивающий ее на границе твердокаменный чекист, в душу которого ее появление вносит разлад и смятение, оба они взяты автором глубоко и правдиво. Сам сюжет рассказа ярок, актуален. «Ожидание» А. Кашина, тоже психологический этюд на сходную тему, много слабее, в нем сказываются трафареты ностальгического нытья. Небольшая повесть Л. Соколова «Пути-дороги» производит двойственное впечатление. С одной стороны автор выпукло и правдиво рисует в ней быт советской армии и настроения ее офицеров и солдат в минувшую войну, но, с другой стороны, ему можно поставить в упрек в недостаточной четкости композиции. У повести нет стержня. Она оставляет впечатление ряда картин, связанных между собою лишь основным действующим лицом и кажется незаконченной, недодуманной автором, несмотря на наличие в ней безусловной его талантливости.

Глубоко западают в душу читателя очерк и два рассказа уже не раз проявившего свою своеобразную талантливость В. Свена. Очерк – литературный портрет писателя М. Пришвина, справляющего в этом году свое восьмидесятилетие, великого знатока северной русской природы, стопроцентно русского писателя. В качестве иллюстрации к нему Свен дает два своих, связанных между собою рассказа, и действительно показывает в них то влияние, которое оказал Пришвин на новые поколения русских литераторов. И очерк, и рассказы написаны В. Свеном в свойственных ему мягких пастелевых тонах и насыщены нежной, несколько грустной лирикой стареющего, одинокого человека. Эта настроенность В. Свена близка многим в наши дни.

В отделе стихов радует Лидия Алексеева, именно радует читателя своею простотой, доходчивостью и изяществом образов.

В публицистической части привлекает внимание статья Н. Арсеньева «Русские просторы и народная душа», вернее, глава из его книги «Из русской духовной и творческой традиции». Много уже написано на эту тему, но в мышлении Н. Арсеньева заметна свежесть подхода к ней. Он избегает штампов и ищет новых путей, новых аргументов, новых исходных точек. Произведенный им в качестве подкрепляющего его мысль примера анализ психологического строя кн. Потемкина-Таврического глубок и интересен. Хотелось бы шире ознакомиться с его книгой.

«Наша страна», Буэнос-Айрес,

11 июля 1953 года, № 182. С. 6

IV. «Грани», № 22