Бриллианты и булыжники

И, вместе с тем, Толстой совершенно ясно понимал и видел то, что исторический путь России абсолютно не совпадает с путями, по которым идут народы и государства Запада: «Брошюру Хомякова, в которой тот доказывает, что Россия должна идти своим историческим путем, Толстой называл прекрасной и путь западных народов считал для России гибелью», свидетельствует А. Л. Толстая. «Если русский народ – нецивилизованные варвары, то у нас есть будущность», записывает Толстой в своем дневнике 3 июля 1906 года, «западные же народы – цивилизованные варвары, и им уже нечего ждать. Нам подражать западным народам всё равно, как здоровому, работящему, неиспорченному малому завидовать парижскому плешивому богачу (курсив мой. – Б. Ш.), сидящему в своем отеле».

Не созвучен ли в этих записях Л. Н. Толстой национальному историческому философу Н. Я. Данилевскому, мыслям, выраженным им за три десятилетия до того в труде «Россия и Европа», а также мыслям, которые через сорок лет выскажет Иван Лукьянович Солоневич в своем труде «Народная Монархия»? Эта страничка дневника Л. Толстого стоит между ними, как звено в цепи течения подлинно национальной русской исторической мысли.

* * *

«Толстой никогда не испытывал той ненависти к Монарху, которая горела в сердцах революционеров, злобы, жажды мщения. То чувство преданности Царю, в котором Толстой был воспитан, которое так живо описано в “Войне и мире”, чувство почти обожания Николая Ростова к Императору Александру I у Толстого перешло в чувство жалости к Государю», пишет Александра Львовна – самый близкий к своему отцу человек в последние годы его жизни.

Почему? Что возбуждало эту жалость к Государю?

«Государь, отстраните от себя, хоть на время, тех, не скажу злых, но заблудших людей, которые вводят Вас в обман», писал Толстой Царю-Мученику.

О ком говорил он? Не о тех ли самых, о ком через 15 лет запишет сам Царь-Мученик в своем дневнике: «Кругом измена, трусость и обман»?

На могиле Л. Толстого лежал венок с надписью: «Великому писателю Русской Земли – Николай II».

Что можем возложить на его могилу теперь мы, народные монархисты, выполняющие завет Ивана Лукьяновича: «Смывать с лица России замазавшую его грязь и деготь»? Ведь Толстой тоже Россия, неотъемлемая ее частица. Что близко нам в Толстом, кроме его художественного наследия?

Толстой отрицал революцию и видел в ней только зло.

Так видим и мы.

Толстой понимал, что исторический путь России не совпадает с путями Западных государств и народов, что у нее свой, только ей свойственный исторический путь.

Так утверждаем и мы.

Толстой видел рабство, заключающееся во всех формах социализма.

Его видим и мы.

Толстой отрицал перенятую у Запада «благостную панацею» конституционных форм.

Ее отрицаем и мы.

Толстой смотрел на русское крестьянство, как на основную конструктивную, созидающую силу.

Так смотрим на него и мы.

Толстой боролся со средостением между Царем и Народом, считал его злом.

Так боремся и так же считаем средостение злом мы.

Толстой, чуждый политической повседневности, всё же никогда не был ни социалистом, ни революционером, ни радикалом, ни либералом-конституционалистом… Кем же он был в качестве русского интеллигента своего времени? Ведь были же у него какие-то политические взгляды? Какие?

Ответ может быть только один: Толстой был русским монархистом, т. к. смотрел на русскую монархию, как на единственную свойственную и близкую русскому народу форму государственной власти, даже при теоретическом отрицании им государственной власти вообще.

Сказав эту правду о Толстом, мы смоем еще одно пятно дегтя не только с его лица, но и с лица России, дегтя, плеснутого на него и слева и справа.

«Наша страна», Буэнос-Айрес,

19 декабря 1953 года, № 205. С. 2–4

Новое о Ф. М. Достоевском

Личная жизнь каждого писателя неразрывна с его творчеством. Не только полученные им извне впечатления, но и внутренняя переработка этих впечатлений в его душе неизбежно отражаются как в направленности, так и в характере его литературной работы. Каждое личное чувство, охватывающее психику автора, в той или иной мере воздействует на его труд, а, как мы знаем из тысячелетнего опыта жизни человечества, самым сильным чувством в душе каждого индивида была, есть и будет любовь.