Бриллианты и ржавчина (СИ)

Но это только на первое время. Что делать с ней дальше – я не знал. Она смертный человек, а значит, век ее краток, но когда она умрет, ее душа уже никак не попадет в Рай. А все потому, что она помогала мне, а сторонникам Люцифера путь на Небеса закрыт. Я мог бы сделать ее демоном или просто бессмертной душой, но ведь она явно не захочет быть бесплотным духом. Таким образом, остается два варианта: либо превратить ее в демона, чего мне совсем не хочется, так как демонов я не люблю всего лишь немного меньше, чем людей; либо же найти какой-нибудь способ даровать ей бессмертие, что будет очень тяжело. Впрочем, у меня еще достаточно времени подумать.

Нужно признать, Кроули отлично прячется. Уже несколько недель я не могу найти его ни на Земле, ни в Аду, ни даже в Чистилище. Конечно, о том, что я на свободе, он узнал сразу же – ведь сбежал самый опасный пленник, который одним небрежным движением руки стер бы всю охрану и его самого в порошок. Впрочем, его страх передо мной вполне обоснован и понятен. И этот демон прекрасно осознает, что я не стану делать ему поблажек.

***

Болезненный крик вырвался из груди человека. А если точнее – демона внутри человека. Все-таки приятно пытать демонов: причиняешь боль и демону, и человеку. Прекрасное времяпровождение, буду чаще этим заниматься.

Я пытал очередного приспешника Кроули уже около часа, но тот напрочь отказывался говорить. Вонзив свой клинок в ладонь падшей души и оставив его там, отчего мое так называемое «дитя» снова закричало, запрокинув голову, я наклонился к нему и пронзительно посмотрел в черные глаза мученика.

- Я жду, - твердо сказал я, что, впрочем, не вызвало никакой реакции у демона.

- Какая разница – скажу я или нет? – обессилено прошептал пленник, опустив голову почти до груди. – Ты меня все равно убьешь, Кроули не станет щадить меня, да еще и не побрезгует попытать. Так что мне без разницы…

Демон закашлялся, выплевывая кровь. Я не сдержался от усмешки. Кроули-Кроули… Все его так боятся, несмотря на то, что фактически он не представляет никакой угрозы. Безусловно, он хорош в пытках, поэтому, если бы он не был предателем, то получил бы хороший пост в Аду. Только вот есть одно «но»…

- Ты кое-чего не учел, - прошипел я, сощурив глаза, - фантазия у меня богаче, чем у Кроули.

Демон, услышав последние слова, вскинул голову, боязливо посмотрел на меня, и с губ его сорвался мученический стон.

Ночь будет долгой…

Щелчок пальцев – и темное, заляпанное кровью помещение с трупом посреди мгновенно стало чистым. От демона я так ничего и не узнал, и терпение мое начинало сдавать позиции. Ярость медленно заполняла рассудок, из-за чего мне хотелось разнести все вокруг, и поэтому сейчас ни в коем случае нельзя было возвращаться «домой». Предстать перед слугами в свете не холодного и расчетливого архангела, а психованного истеричного самодура было бы хуже всего, да и, как ни странно, встретиться с Селестией в таком состоянии тоже не хотелось.

Вероятно, когда узнаешь, что в тебе разочаровались, - хочется провалиться сквозь землю. Мне это труда не составит, вот только под землей я просидел не одну тысячу лет, и возвращаться пока не собираюсь.

Чувства – вещь странная, все-таки. Мнение других меня не должно волновать хотя бы по определению, но узнать, что кто-то посмел разочароваться во мне, было бы очень неприятно.

Я называю этот особняк домом, хоть и отношусь к сему скептично. Но, с другой стороны, что я должен называть домом? Дома у меня нет, на Небесах мне давно не рады, в Аду боятся и не ждут, про Землю и говорить нечего… Однако, быть может, я должен называть именно пристанище моей игрушки своим домом? Ведь она рада видеть меня и честно говорит, что всегда ждет моего возвращения. Михаил всегда говорил мне, что дом – это место, где тебя всегда ждут и где тебя всегда примут. Значит, теперь мой дом – рядом с Селестией?

Абсурд.

Или нет?..

Я даже не заметил, как просидел вот так около часа, и вдруг почувствовал, как что-то мягкое и пушистое тыкается мне в ладонь. Опустив взгляд, я… сначала не понял, в чем дело. Однако этот вопрос волновал меня меньше, чем вопрос о том, как двухмесячный детеныш кошки вообще оказался на этом давно заброшенном заводе, ставшим моей персональной пыточной. Котенок – маленьких кошек ведь так называют? – тихонько урчал и терся о мою руку. Наверное, рефлексы тела Ника сработали без моего ведома, и я на автомате погладил животное по маленькой мохнатой голове. Хм… «на автомате». Какое дурацкое выражение! Его лексическое значение присуще различной технике, изобретаемой людьми и другими расами, но почему-то часто присваивается непроизвольным действиям тела. Глупость какая.

Зверек тихо мяукнул, и я попытался понять, чего он от меня хочет. Вероятно, еды, но ее у меня нет. Я внимательно посмотрел на маленького кота. Да, это создание куда милее и приятнее, чем люди. Может, это объясняется неимением души?

Что-то внутри твердило, что нельзя оставлять это создание здесь, и моя гордость вдруг начала говорить мне, что я раскис и потерял хватку. Хотя, когда это я слушал эту стерву?