Бриллианты на пять минут

– Как скажете, – пожал плечами Гена. – Пушко загонял часы и ожерелье двум соседкам, потом ожерелье продал Грелке. Та решила наварить стольник и предложила купить ожерелье директрисе кафе, а часы отдала Батону…

– Да это я знаю, – недовольно поморщился Щукин.

– Тогда что вы хотите?

– Что нам известно из свидетельских показаний?

– Ноль. Никто ничего не видел и не слышал.

– Странно. Два убийства произошли в квартирах, а никто ничего не видел и не слышал, кроме Батона. Только он видел убийцу, но описать его или составить фоторобот не может. Ладно. Что у тебя, Слава?

– И у меня ничего, – насупился тот.

– Плохо, плохо, – вздохнул Щукин. – Составил список знакомых Веры Антоновны?

– Нет. А надо?

Щукин вперил в него полный тоски взгляд. Нет, с этим юным дарованием далеко не уедешь, лучший способ – удалить его, чтоб не путался под ногами.

– Вопрос не корректен, – сказал он. – Не только надо, а необходимо! Поезжай к дочери убитой и к концу дня привези список знакомых, даже умерших в прошлом веке. А еще лучше – привези записные книжки директрисы. В прошлый раз этого не сделали, а надо было сделать. Иди. – Слава без энтузиазма покинул кабинет. – А вот теперь, Гена, давай прикинем, как же так случилось, что в доме Романа Семеновича воришка Пушко не взял дорогих вещей, кроме часов? А часы лежали на музыкальном центре запредельной стоимости… Кроме центра, в этой же комнате имелись и другие дорогие вещи: например палехская шкатулка с деньгами и золотыми украшениями, кстати, на видном месте. Из воров только кретин не заглянул бы в нее. Там же стояли серебряные кубки в количестве шести штук с… барельефами царей – наверное, это так называется, – тонкой работы, антикварные. Не берусь определить их стоимость. Импортный телефонный аппарат не забрал… Почему?

– Не знаю, Архип Лукич. Может, потому что места много занимают? Часы сунул в карман и делай ноги…

– Поэтому я не спрашиваю, почему он не унес дорогую кухонную технику, телевизор и видеомагнитофон. Эти вещи на плечах не утащишь. Но почему он не взял шкатулку с деньгами и бокалы… то есть кубки? Все это поместится в обыкновенной сумке или пакете. Почему?

– Времени не было… – предположил Гена.

– Раз он залез в дом, значит… Вот! Мы подошли к одному из главных вопросов. Старушка утверждает, что спала, а внучка ушла в магазин. Видимо, в это время Пушко и проник в дом. Как он это сделал?

– Ну, раз бабка спала… ключом открыл. Ключ ведь лежал под ковриком.

– А теперь ответь, ты бы рискнул войти в дом, будь там люди?

– Я – нет. А мокрушник запросто войдет, для него бабка не представляет опасности. В случае чего он добил бы ее, чтоб зря не мучилась.

– Пушко не мокрушник, за ним нет ни одного привода в милицию, кроме как по пьяни. Как же он рискнул пробраться в дом, где есть люди?

– Послушайте, Архип Лукич, – вдруг улыбнулся Гена. – Значит, он знал, что бабка не поднимается с постели. Подождал, когда внучка…

– Ага! – подпрыгнул на стуле Щукин. – Вот это уже близко. Он знал, в какой комнате лежит бабулька, думаю, заглянул в окно, удостоверился, что она спит… Он знал расположение комнат и где лежит ключ… Интересно, откуда он это знал?

– Я бы все равно не рискнул войти. И любой вор не рискнет. Смотрите, что получается: Пушко ни разу не залетал за воровство, а тут сразу домушником стал! Что-то много не сшивается.

– В том-то и дело. А если допустить, что в доме никого не было?

– И старухи?

– И ее. Понимаешь, Гена, старушка на вид крепенькая, розовощекая. А если учесть ее довольно теплые отношения с внучкой, почему бы не допустить мысли, что они обе ушли погулять, а в это время Пушко и проник в дом?

– Но она же не встает, – возразил Гена.

– Я немного знаю стариков: они часто морочат голову мнимыми заболеваниями, чтобы обратить на себя внимание близких людей. Ну, им хочется повышенной заботы, опеки, хочется постоянно держать родных в напряжении. Когда я разговаривал с Ксенией Николаевной, она не показалась мне немощной. Напротив, она была энергичной!

– А что это меняет?

Щукин задумался, выпятив нижнюю губу. А действительно, что это меняет? Он еще и еще раз представлял Пушко, как тот забирается в чужой дом…

– Поехали к бабуле, – решительно поднялся Щукин.

Они приехали к дому Романа Семеновича, поднялись на крыльцо. Но… на звонок никто не отозвался.

– Старуха и не может нам открыть, она же лежит, – сказал Гена.

Они двинули к машине, Щукин завел мотор, отъехал и вдруг резко развернул автомобиль. У дома остановилось такси, из которого вышла Ксения Николаевна. Щукин выскочил из автомобиля и бегом ринулся к дому, будто на двух ногах быстрее, чем на колесах. За ним мчался Гена. Старушка как раз входила во двор, когда ее окликнули:

– Здравствуйте, Ксения Николаевна…

1919 год, конец декабря.