Бриллианты на пять минут

– Есть. Страсть. Или любовь. Это когда человек любит камень до такой степени, что ничто более не представляет для него ценности. Таким людям созерцание камня заменяет общение с другими людьми, все их существование направлено на добычу камня любыми средствами вплоть до убийства. Если вы читали тетрадь, то Агнесса из этой породы людей.

– А ваш отец? Он тоже был из этой породы?

– Думаю, не совсем. Он невероятно любил минералы, часами мог рассматривать коллекцию, хотя знал каждый камень лучше, чем даже себя. Но он бы никогда не убил.

– А как же тогда в его руке очутился пистолет?

Генрих не ожидал такого вопроса. Кажется, он не думал об этом.

– Не знаю, – после минутного раздумья ответил он. – После того дня, когда старуха принесла колье, отец изменился… Однажды я обидел его, намекнул, что он стал слегка тронутым. А знаете, как папа называл колье Агнессы? Алголь.

– Помню, помню. Алголь – одно из имен дьявола. Жена автора тетради сделала такое сравнение. И вы верите в то, что Алголь бросил алмазы на землю?

– Вам смешно? А мне иногда кажется, что и Мари, и мой отец правы. Только я бы отнес это определение ко всем драгоценным камням без исключения. Поскольку человеческая природа слаба, можно сказать – несовершенна, человек ищет совершенство вокруг себя. И не просто ищет, а пытается стать хозяином совершенства. В сущности, человеку не так уж и много надо для существования – тепло, еда, секс. Так он устроен. Но ему этого мало. Если он хочет тепла, я имею в виду физического, то стремится приобрести огромный дом, в котором можно заблудиться. Съесть он хочет не только самое лучшее из еды, но и… коллегу, секса ищет самого разнообразного. Отсюда его желания упираются в деньги. В этом смысле драгоценные камни являются источником богатства, ради которого не жалко отдать душу сатане. Один бриллиант величиной с горошину стоит состояние. Когда же камней много, а принадлежат они другому человеку, их попросту отнимают. В общем, все до безобразия примитивно. Да, без сомнения, драгоценные минералы создал дьявол, он ловит на камни людские души.

– Действительно, просто и примитивно, – согласился Щукин. – Скажите, Генрих, вы знаете человека по фамилии Пушко?

Генрих сосредоточенно сдвинул брови, вспоминая.

– Н-нет… кажется. Хотя возможно, я и слышал эту фамилию…

– Я напомню. Фотограф Пушко.

– Не припоминаю…

Щукин достал две фотографии, подал Генриху:

– Когда были сделаны эти кадры?

– А! Так это папин юбилей пять лет назад.

– Значит, вам должен быть знаком Пушко. Эти фотографии делал он.

– Погодите, погодите… Да, его порекомендовали отцу, он снимал в ресторане, где мы отмечали юбилей. Он отлично снимал, брал за работу недорого. Кстати, у нас есть много фотографий того вечера, некоторые забавные получились. Мы подарили всем гостям по несколько фотографий. Если не ошибаюсь, фотограф спился. А почему вы спрашиваете?

– Его убили.

– Неужели? Жаль.

– А знаете, что послужило причиной убийства? Колье «Алголь».

– Не понимаю.

– У старушки, что приносила колье вашему отцу, его украл Пушко. Скажите, Генрих, вы не думали, почему ваш отец решил отдать колье убийце? Разве не странно: он едва ли с ума не сошел, увидев ожерелье, и вдруг, получив его от Веры Антоновны, которая тоже погибла, отдает человеку, зная, что перед ним убийца? Заметьте, убийца не требовал отдать колье, Казимир Лаврентьевич сам сказал, что отдаст его.

– Не знаю. Правда, не знаю. – И Генрих подкрепил слова жестом недоумения, разведя руки в стороны. – Все, что произошло, не умещается у меня в голове.

– Вы не помните, кто порекомендовал вам Пушко как фотографа?

– Это было пять лет назад… И я ведь не занимался юбилеем. Но отец потом его приглашал и на мамин юбилей… Простите, а где вы взяли наши фотографии?

– У Пушко. Он хранил много своих работ. А эти две, как вы сказали, забавные. И ракурс удачный, и герои зафиксированы в исключительно смешных позах. Да, такие «залипухи» часто случаются во время торжеств, но подметить и вовремя запечатлеть их далеко не каждому фотографу по плечу. А вот это кто? Видите, позади вашего отца за отдельным столиком сидит человек… Я хотел бы знать: он тоже был приглашен на юбилей или попал в кадр случайно?

– Нет, не случайно. Мы сняли зал полностью, и случайных людей там не могло быть. А это… один знакомый… довольно близкий. Был. Папа ему много помогал, но, как говорится, близкие часто предают. После инцидента с ним отец отмежевался от многих друзей. Если это не очень важно для вас… мне бы не хотелось о нем говорить.

– Это неважно. Извините, что потревожил, мне пора. – Уже стоя на пороге, Щукин оглянулся, ободряюще тронул за плечо Генриха. – Вижу, вы любили отца. Очень жаль, что так вышло. Нелепо. Да! Генрих, я завтра жду вас в прокуратуре, нужно кое-что засвидетельствовать в деле вашего отца.

– В котором часу?

– В двенадцать.

– Буду. До свидания, Архип Лукич.

Ну, в общем-то, можно было поставить точку. Щукин улыбнулся самому себе, открыл дверцу автомобиля и вынул из-за пояса зазвонивший мобильник:

– Слушаю.