Бриллианты на пять минут

Двадцать пятого декабря уставшие, изможденные, неспособные к сопротивлению бандиты, которых уже и нельзя было таковыми назвать, наткнулись на другой отряд – семеновский. О бывшем есауле Первой мировой войны Семенове ходили легенды, он держал в страхе огромную территорию, с ним считался сам Колчак. Отряды Семенова наносили сокрушительные удары по войскам большевиков, славились беспощадностью и кровавыми расправами. Добровольцы им были нужны, и малочисленную банду Кочуры семеновцы забрали с собой.

Бандитам выдали обмундирование, разместили в казарме, выделив для двух женщин небольшое помещение. Анастасия с Лушкой долго мылись в бане, наслаждаясь теплом, квасом и покоем. Давно Анастасия не чувствовала себя в безопасности. После бани ее разморило, даже есть не стала, а улеглась в постель. После длительных недосыпаний сон одолел сразу же.

Она проснулась оттого, что кто-то схватил ее за ноги, зажал рот. Ничего не поняла в темноте, страшно испугалась. Когда же на нее навалился мужчина, Анастасия поняла: насилуют. И пришел насильник не один. Сразу в голове мелькнуло – где же Лушка? Анастасия задергалась, вырываясь из сильных рук, удалось освободить рот, закричала:

– Лукерья!..

Тут же тяжелая шершавая ладонь сдавила рот, больно сжав скулы.

– Тихо… тихо… – зашептал голос у самого уха. – Ух, сучка, не дается…

Она узнала голос Мартына, который взял ее первым. Потом был еще один – Остап. Следующего тоже узнала – Гаврила. И завершил дело опять Мартын.

– Ну, будя, – произнес он, слезая с Анастасии. Она тут же почувствовала, как ее отпустили, но двинуться или закричать не было сил. А Мартын, натягивая штаны, шепнул: – Бабе положено уступать.

– Скажешь кому – убью! – наклонился к ней Остап.

Они шмыгнули за дверь, наступила адская тишина. Эта тишина давила на тело, ввинчивалась в виски, проникая в мозг. Тишина невидимыми руками разрывала грудь, истязала сердце, отчего оно нестерпимо ныло. А в воздухе остался запах перегара, затруднявший дыхание. Постепенно Анастасию заполнила гадливость до такой степени, что начались рвотные позывы, но спать она легла голодная, поэтому ее мучали только спазмы. Потом ее охватило отчаяние, когда кажется, что дальнейшая жизнь не имеет никакого смысла, а видится уродливой, искореженной, когда думается, что по-другому уже не будет. И зачем такая жизнь?