Бриллианты вечны

— О, я думаю, что попаду в середину «30».

— Никогда в жизни не попадал в 100,—сказал таможенник. Он прикрепил квитанцию к сумке, всего в нескольких дюймах от самого богатого груза, который когда-либо был им пропущен.

— Желаю вам хорошо отдохнуть, мистер Бонд.

— Благодарю вас, — ответил Бонд.

Он подозвал носильщика и последовал за ним к последнему препятствию — инспектору около двери. Там но было никакой задержки: инспектор нагнулся, взглянул на квитанции, снял их и махнул рукой, чтобы Бонд проходил.

— Мистер Бонд? — обратился к нему высокий человек с продолговатым лицом, серыми волосами и глазами неопределенного цвета. На нем были широкие темно-коричневые брюки и кофейного цвета рубашка. — У меня для вас машина.

Когда он повернулся и направился к выходу под горячее утреннее солнце, Бонд заметил квадратный выпуклый предмет в заднем кармане его брюк, по форме — малокалиберный автоматический пистолет.

«Типичный пистолет производства Майка Хаммера», — подумал Бонд.

Машина была черный «олдсмобил-седан».

Бонд не стал ждать, пока ему укажут, куда садиться, и сел на переднее сиденье, предоставив человеку в коричневом расплачиваться с носильщиком. Когда они выехали из района аэропорта и влились в поток движущегося по главной магистрали транспорта, он почувствовал, что должен что-нибудь сказать.

— Какая здесь погода?

Шофер не сводил взгляда с дороги: спидометр перевалил за сотню.

— Здесь довольно-таки жарко, — ответил он.

— В Лондоне было немногим более 75.

— Да?

— Какая сейчас программа действий? — спросил Бонд после небольшой паузы.

Шофер взглянул в зеркальце, повел машину по осевой линии и на протяжении четверти мили был занят тем, что обгонял множество более медленно едущих машин, пока не выехал на свободную полосу дороги. Бонд повторил вопрос.

— Я спрашиваю вас, какая программа?

Шофер быстро взглянул на него.

— Шеди хочет видеть вас.

— В самом деле? — сказал Бонд. Он почувствовал раздражение по отношению к этим людям. Ему бы очень хотелось избавиться от них: он не ожидал ничего хорошего. Но его работа заключалась в том, чтобы остаться в «алмазной трубке» и следовать по ней дальше. Любой признак нерешительности или неподчинения может вызвать недоверие. Он должен представлять из себя маленького человечка и свыкнуться с этой мыслью.

Они поднялись в Верхний Манхэттен и поехали вдоль реки. Затем пересекли город и поехали по западной 46-й улице, Хеттон Гарден Нью-Йорка. Шофер остановился около подъезда, зажатого между магазином, продающим ювелирные изделия, и элегантной витриной другого магазина, обрамленной черным мрамором. Серебряная надпись над черным мраморным входом была настолько неразборчивой, что если бы подобного названия не было и мозгу Бонда, он ни за что не смог бы разобрать ее с места, где сидел. Она гласила: «Алмазный дом».

Как только машина остановилась, из подъезда на тротуар вышел человек и обошел вокруг машины.

— Все в порядке? — спросил он шофера.

— Да.

— Хотите, чтобы я поставил машину в гараж?

— Буду рад, если вы это сделаете.

Шофер повернулся к Бонду.

— Мы на месте, крошка. Давайте ваши вещи.

Бонд вышел и открыл заднюю дверь. Он вынул портфель и потянулся за сумкой с шарами для гольфа, но Шофер остановил его:

Я сам возьму ее, — и забрал сумку. Бонд послушно вытащил свой чемодан, и шофер захлопнул дверь машины. Другой человек уже сидел за рулем, и машина сразу же влилась в поток движения. Бонд последовал за шофером в небольшой холл, где за стойкой сидел человек и читал спортивный отдел «Ньюс». Когда они вошли, человек отвел глаза от газеты и взглянул на них.

— Привет, — сказал он шоферу и пристально посмотрел на Бонда.

— Привет, — ответил шофер. — Не возражаешь, если мы у тебя оставим багаж?

— Пожалуйста, — сказал человек. — Здесь все будет в порядке. — Он резко кивнул головой.

Шофер с сумкой, в которой были шары для гольфа, подошел к лифту и, когда они вошли в него, нажал на кнопку четвертого этажа. Они молча поехали наверх. Там прошли через небольшой холл по поношенному ковру к застекленной двери, в которую шофер постучал и, не дожидаясь ответа, открыл ее и вошел в комнату. Бонд за ним.

За столом сидел человек с ярко-рыжими волосами на круглой голове и с добродушным выражением лица; перед ним стоял стакан молока. Когда они вошли, он встал, и Бонд увидел, что тот горбат. Он не помнил, чтобы когда-либо видел этого огненно-рыжего горбуна, и представил себе, как такое зрелище впечатляет мелких сошек, работающих на гангстеров.

Горбун медленно обошел стол и пошел к тому месту, где стоял Бонд. Он не скрывал, что изучает нового человека с головы до ног, затем, остановившись, резко взглянул ему в глаза. Бонд спокойно посмотрел в стеклянные, пустые и неподвижные глаза, как будто принадлежавшие манекену. Бонд понял, что подвергается какому-то роду проверки. Он незаметно оглядел горбуна, отметил его большие уши, сухие красные губы полуоткрытого рта, почти полное отсутствие шеи и короткие сильные руки в рукавах дорогой желтой шелковой рубашки специального покроя.