Британия. Краткая история английского народа. Том I

Слава Кутберта почти затмила в Нортумбрии деятельность других миссионеров. Ничто не даст нам такого ясного понятия о религиозной жизни той эпохи, как рассказ об этом апостоле Нижней Шотландии (Lowlands). Рассказ вводит нас в северную часть Нортумбрии, в долины Чевиота и Твида. Кутберт родился на юге Ламмермура и с восьмилетнего возраста жил в доме бедной вдовы в деревеньке Ренголме. Крепкое телосложение и поэтическое настроение с детства отличали мальчика, даже в мелочах обыденной жизни обнаруживалось его призвание к великим делам. Путешественник в белой мантии, съехавший с горы и остановившийся, чтобы осмотреть случайно ушибленное колено мальчика, показался Кутберту ангелом. Пастушеская жизнь привела его в горы, славящиеся и теперь своими прекрасными пастбищами для овец, хотя чахлая зелень едва покрывает там песчаные скалы; здесь метеоры небесные казались ему ангелами, уносящими ввысь душу епископа Айдана, здесь созрела и его решимость сделаться монахом. Наконец Кутберт направил свои стопы к группе бревенчатых домов, в которых монахи из Линдисфарна устроили миссионерский пункт, — в Мельрозу.

Ныне это страна поэзии и романа. Чевиот и Ламмермур, Эттрик и Тевиотдель, Ярроу и Аннануотер полны звуков старых баллад и песен менестрелей. Эти долины прекрасно обработаны, а дренаж и сила пара превратили поросшие осокой болота в луга и фермы. Но для того, чтобы представить себе Нижнюю Шотландию в том виде, в каком она была в дни Кутберта, нужно отрешиться от зрелища этих лугов и ферм и вообразить себе группы жалких лачуг, разбросанных в обширной пустоши, по болотистым дорогам которой путники ехали не иначе как вооруженными, боязливо озираясь вокруг. Нортумбрийское крестьянство в основном было в то время христианским лишь по имени, приняв новую веру с тевтонским равнодушием, уступая желаниям своих танов, как сами таны уступили желанию короля; поэтому в их среде рядом с христианским богослужением процветали и старые суеверия. Каждая болезнь, каждое несчастье заставляли их обращаться к помощи талисманов и амулетов, а если что-либо подобное случалось с жившими среди них христианскими проповедниками, то это служило доказательством гнева прежних богов.

Однажды, когда плоты с материалами для постройки аббатства и находившимися на них рабочими-монахами были унесены из устья Тайна в море, то стоявшие тут же на берегу крестьяне, вместо помощи погибающим, кричали: «Не молитесь за них, не жалейте тех, кто отнял у нас нашу прежнюю веру и не научил тому, что следует делать, чтобы держаться их новомодных обычаев!» Пешком и верхом странствовал Кутберт среди этих людей, предпочитая отдаленные деревушки, от которых других проповедников отпугивали бедность и грубость их жителей. Проходя из деревни в деревню, он не нуждался, подобно другим своим ирландским товарищам, в переводчиках, и трудолюбивые нортумбрийцы охотно слушали такого же, как они, крестьянина, выучившегося их грубому наречию на берегах Твида. Его терпение, юмористический склад ума, ясность взгляда так же говорили в его пользу, как и его крепкое телосложение, вполне приспособленное к избранному им тяжелому образу жизни. «Ни один из верных служителей Бога не умирал еще с голоду, — восклицал он, когда ночь заставала его голодным в пустыне, — взгляните на орла, парящего над вашими головами! И он прокормит вас, если на то будет Божья воля». И действительно, один раз он утолил голод рыбой, оброненной к его ногам вспугнутой птицей. Снежная буря пригнала однажды его лодку к берегу Файфа. «Снег засыпал дорогу по берегу, а буря преградила путь по морю», сетовали тогда его товарищи. «Но путь к небу все таки открыт», — возразил им на это Кутберт.

В то время, когда миссионеры работали таким образом среди нортумбрийского крестьянства, в Нортумбрии возникало множество новых монастырей, братия которых не была связана суровыми правилами бенедиктинского устава, а собиралась обычно вокруг какого-нибудь богатого и знатного человека, искавшего в глуши пустыни спасения своей душе. Самой известной из таких обителей стал Стрине июльский монастырь, воздвигнутый Гильдой, женщиной царской крови, на вершине утесов Уитби, высившихся над Северным морем. Этот монастырь стал школой священников и епископов, а у самой Гильды часто просили советов короли и знатные дворяне. Святой Джон Беверлейский был одним из ее учеников. Но особенную славу приобрел монастырь после того, как из уст одного из его послушников впервые прозвучала чисто английская песня.