Британия. Краткая история английского народа. Том I

Родственные связи придали форму не только английскому суду, но также и всей военной и социальной организации древнеанглийского общества. Родичи дрались на поле сражения рядом, и чувства чести и дисциплины, связывавшие все войско в одно целое, исходили из чувства долга каждого члена небольшой группы воинов по отношению к их семьям. Как они бились бок о бок на войне, так они и жили бок о бок в мирное время. Гарлинг жил рядом с Гарлингом, Биллинг — рядом с Биллингом, и каждое селение (wick), город (tan, town), жилище (ham, home) или усадьба (stead) назывались по именам живших в них родственников. Таким образом, «ham» Биллингов назывался Биллингамом, а «tan» (или «town») Гарлингов — Гарлингтоном. В таких поселениях узы крови преобразовывались в более широкие поземельные связи. У германской расы с очень давнего времени гражданское полноправие, по-видимому, соединялось с владением землей. Свободным человеком был, собственно говоря, только свободный владелец — фригольдер, и полноправие такого фригольдера в общине, к которой он принадлежал, было нераздельно с его владением землей в общине. Безземельный человек фактически переставал быть свободным, хотя и не становился рабом.

В самые ранние исторические периоды мы видим германскую расу как расу земледельцев и землевладельцев. Тацит, первый римлянин, познакомившийся с теми, кому суждено было завоевать Рим, описывал их как людей, пасших стада скота в лесных долинах вокруг деревень и обрабатывавших поля. Главными чертами, поразившими Тацита и резко отличавшими германцев от цивилизованного мира, к которому принадлежал автор описания, были их ненависть к городам и ревнивая любовь к независимости. «Они живут каждый сам по себе, — говорил писатель, — в лесах, долинах или возле свежих источников, избираемых каждым по своему усмотрению». И, как каждый обитатель селения ревниво оберегал свою независимость от односельчан, так и каждое селение сохраняло самостоятельность по отношению к другим селениям. Каждая маленькая земледельческая община имела собственную границу — «марку» (mark) — в виде леса, пустоши или болота, которой отделялась от другой общины.

Землей, составлявшей такие границы, никто из членов общины не имел права пользоваться с личными целями, но она иногда служила местом казни преступников и потому считалась особым обиталищем злых духов и душ умерших, бродивших там в виде блуждающих огоньков (will-o’-the wisp). Если чужестранец проходил через такой лес или такую пустошь, то обычай требовал, чтобы он трубил в трубу, иначе он считался врагом и всякий имел законное право его убить. Город как поселение тогда назывался от слова «tun», был окружен прочным валом и рвом, служившими готовой крепостью во время войны с внешним врагом; во время же внутренних усобиц между деревнями или усадьбами эти же укрепления играли роль траншей.

Начиная с самых ранних периодов истории мы находим здесь уже ясно выраженное различие в положении двух классов населения: большинство усадеб принадлежало свободным людям — «кэрлам», но были усадьбы и побогаче, принадлежавшие «эрлам», т. е. людям, отличавшимся благородством происхождения, пользовавшимся особым наследственным уважением, людям, из среды которых выбирались преимущественно предводители — в военное и правители в мирное время; выборы эти были, однако, совершенно добровольными, и человек «благородной крови» не пользовался никакими установленными законом привилегиями среди своих сограждан.

Владения свободных людей были расположены вокруг так называемого moot-hill — места, отведенного для народного вече, или около священного дерева, вокруг которого собиралась вся община для обсуждения хозяйственных дел и установления новых законов. Здесь делились между членами общины луга и пахотная земля, переходили из рук в руки поля и усадьбы, улаживались распри между земледельцами, согласно обычаям, разъясняемым здесь же старейшинами, осуждались и наказывались преступники и их родственники; здесь выбирались те, кто должен был сопровождать предводителя, или элдормена, в собрание сотни или на войну. С тем самым чувством, с каким смотрим мы на исток могучей реки, мы представляем себе эти крошечные собрания, на которые стекался деревенский сход для управления деревенской жизнью и рассмотрения деревенских дел, совсем так же, как их потомки, люди позднейшей Англии, собираются в парламент в Вестминстере, дабы издавать там законы и вершить правосудие в великом королевстве, выросшем из горстки земледельческих общин в Шлезвиге.