Британская монархия в конце XX — начале XXI века

Если коронация Чарльза всё же состоится, и трон перейдёт к нему, то ожидается, что церемония коронации будет несколько видоизменена. Например, Чарльз открыто заявляет о том, что он собирается сменить титул «Защитника веры»: в английском языке произойдёт несущественное изменение – изначальное «Defender of the Faith», принятое в далёком 1521 году, станет «Defender of Faith»[188], а смысловая нагрузка приобретёт совершенно новое значение, что сильно отразится и на внутренней политике страны. Первый вариант означает «Защитник определённой веры», а именно – Англиканской церкви, а второй – «Защитник веры» в широком смысле. Это будет символизировать новый виток истории британской короны и Англиканской церкви. Дело в том, что, в таком случае, Чарльз будет присягать не именно протестантской доктрине, а христианству в целом[189], что, как утверждает наследник, позволит британской монархии стать «мульти-культурной»[190]: «Я всегда считал, – говорил он, – что католические подданные столь же достойны уважения, как и англикане. Люди, исповедующие ислам, индуизм, зороастризм, не менее ценны для нашей страны». Более того, Чарльз обозначил необходимость получения сувереном и наследниками права выбирать любую религию, к которой они хотели бы принадлежать, что будет означать конец поддержки Англиканской церкви британской монархией. Несмотря на нарушение исторических традиций, у такого решения есть веские причины. Во-первых, к концу XX века количество прихожан в Англиканскую церковь составило не более 1 млн. человек, а прочих протестантских церквей – 1,3 млн. Это значит, что Англиканство стало религией меньшинства, а монарх должен представлять большинство своих подданных. Во-вторых, церковь Англии и сама стремится к самоуправлению и независимости от государственных структур. В таком случае, монарх останется высшим правителем государственной церкви не как личность, а как официальный глава государства, связывающий два института – политический и духовный.

Кроме того, принц Уэльский выражает намерение взять имя Георга VII[191] (в память о своём дедушке короле Георге VI), а не Карла III[192], как предполагалось ранее. Хотя британский исследователь Моррис утверждает, что это не более, чем слухи, и что принц Чарльз будет именно Карлом III[193]. Но это, в любом случае, подтвердится лишь после восшествия принца на престол.

В сравнении со своей матерью, принц Уэльский отличается более свободными взглядами, чем не раз вызывал порицание общественности. По духу он ближе к Эдуарду VIII, чьё свободолюбие в 1936 году чуть не привело страну к революционным потрясениям. Согласно бывшему министру лейбористского правительства Блэра, Мэнделсону П., он не раз передавал премьеру мнение принца по тому или иному вопросу, играя роль своего рода посредника между ними. Довольно часто послания шли и в обратном направлении, когда принца необходимо было предостеречь от громких и необдуманных высказываний, например в отношении генно-модифицированных культур, после чего он вынужден был снизить пафос своих заявлений[194]. Есть также свидетельства того, что принц Чарльз не раз высказывал свою политическую точку зрения, что является недопустимым для членов британской королевской семьи. Так, в частности, по данным газеты The Daily Mail, 21 мая 2014 года наследник довольно жёстко сформулировал свою позицию в отношении ситуации на Украине, а также роли России и её президента Владимира Путина[195]. Такое поведение наследника не может не наносить ущерба самой британской монархии, которая должна быть вне политики. В своё время аналогичное отношение Эдуарда VIII к своим обязанностям закончилось его отречением.