Британские СС

Парашютист, хромая, вошел в гостиную. Американец, уже не молодой, однако, как и большинство его соотечественников, по-юношески энергичный. Он постоянно двигался, но в этой живости не было ничего похожего на невротичную суетливость, одолевшую этим вечером Мэйхью. Она читалась скорее как сдерживаемая сила и нетерпение атлета перед началом состязаний. Прямоугольное лицо его было красивым и загорелым, тонкие светлые лучики морщин вокруг глаз выдавали привычку щуриться – то ли он проводил много времени под жарким солнцем прерий, то ли в шезлонге на пляже или у бассейна. Волосы у него были светлые и подстриженные очень коротко, на одинаковую длину по всей голове. Дуглас слыхал об этой странной новой моде, но видеть такие прически своими глазами ему еще не приходилось.

Словно почуяв, какой эффект производит его стрижка, американец пригладил волосы пятерней. Руки всегда выдают все секреты. Кисти у него были мягкие, белые, лишенные мозолей, с видимыми под кожей жилками и ухоженными ногтями. Кисти состоятельного человека, не занимающегося физическим трудом и ведущего сидячий образ жизни. Давно разменявшего четвертый десяток и достаточно тщеславного, чтобы регулярно тратить время на маникюр.

Здоровенный ирландский волкодав Гарена поднял голову, окинул гостя взглядом, зевнул и снова задремал. Гарен вручил гостю пустой бокал, поднес открытую бутылку виски и глянул вопросительно. Американец кивнул, и Гарен налил ему щедрую порцию. Еще один слуга внес портативный радиопередатчик из снаряжения американца. Брезентовый чехол был сделан так, чтобы передатчик напоминал аккордеон. Хотя много ли шансов у такого холеного человека выдать себя за странствующего музыканта?

– Мы уж боялись, что ветер унесет вас в темный лес Эссекса, – сказал Мэйхью.

– Да, я почти слышал тамтамы из джунглей, – улыбнулся американец и отпил виски. – М-м! Три недели ни капли спиртного во рту не было.

– Ну да, на ваших военных кораблях сухой закон, – покивал Мэйхью. – Мне говорили.

– Корабль британский, – поправил американец. – Торговый корабль водоизмещением пятнадцать тысяч тонн. Это важно запомнить. Мы закрасили все опознавательные знаки на самолете, а пилота ваши зачислили в королевскую армию – на всякий случай.

– Избави бог от этих случаев… – вздохнул Мэйхью.

Американец поднял бокал, намереваясь за это выпить, сморщился от боли и потер спину.

– Стартовали с катапульты, которую сняли со старого британского линейного крейсера. Я думал, у меня голова оторвется…

– Пилот ваш занервничал, – сказал Мэйхью.

– Вы «Юнкерсы» видели?

– Немцы доставляют по воздуху очередную пехотную дивизию. «Юнкерсы» шли пустые, только что разгрузились.

– На вашем поле было мало места для нормальной посадки, – ответил американец. – Как-то не хотелось оставлять вам тут обломки самолета. Потом объясни немцам, как они сюда попали!

– Вы очень предупредительны, – сказал Гарен. – Есть хотите?

– Нет, съел стейк перед вылетом. Виски будет более чем достаточно.

Американец опустил глаза и посмотрел на свой ботинок. Ботинок прыжок с парашютом не пережил – подметка наполовину оторвалась. Американец поддел ею ковер, оценивая ущерб.

– Со своими в Вашингтоне поговорили? Как мы поступим?

– Поговорил. Ох, как я поговорил…

– И?

– Категорическое «нет».

Мэйхью уставился на него в полном недоумении.

– Нет? Что значит нет?

– Я даже у президента был. Полчаса его убеждал! Все это время министр труда сидел в приемной и дожидался своей очереди.

Адреналин понемногу отпускал американца, и стало заметно, насколько он на самом деле вымотан. Он опустился на диван и бессильно обмяк, уложив голову на спинку в попытках расслабить мышцы шеи.

– Я говорил и с президентом, и с хорошими знакомыми в госдепартаменте, и с особым комитетом в Сенате, созданным специально для переговоров с Великобританией…

– …и с армией, и с флотом, – продолжил за него Мэйхью.

– И с армией, и с флотом, – подтвердил американец.

– Видит бог, американские евреи должны понимать, что противостоять Гитлеру необходимо, – вмешался Гарен.

– У нас не так много евреев во власти, – сухо произнес американец. – Ваш король для нашей страны – слишком большая обуза. Думаете, Рузвельт хочет войти в учебники истории как человек, пригласивший в Штаты короля ненавистной когда-то метрополии? Нет, господа! И куда они, по-вашему, его денут? Один адмирал спросил меня: ему как, хватит комнаты в Белом доме или придется дворец строить?

– Уверен, что президент ничего подобного не говорил, – возразил Мэйхью.

– Напрасно вы считаете Рузвельта фанатичным англофилом. Он политик. В нашей терминологии это означает человека коварного и расчетливого.

– Разумеется, с точки зрения политики вопрос деликатен… – начал было Мэйхью.

Американец перебил:

– Поправочка, дружище. С точки зрения политики это самоубийство. Каждый политик обещает, что наши парни не отправятся воевать в чужой войне. Ваш король сейчас – центральная точка всего европейского конфликта. Сами понимаете, никто не хочет приглашать его к себе.

– Европейской войны, – ледяным тоном процедил Мэйхью. – То, что для вас «конфликт», для нас война.