Брюхо Петербурга. Общественно-физиологические очерки

Тряпье, как и кость, доставляется преимущественно с Волжского бассейна. Из северных губерний привозят в Петербург водой на судах огромное количество старых мужицких лаптей, которые тоже идут на бумагу. Например, из Вологодской губернии на писчебумажную фабрику Крылова ежегодно доставляется до 50 000 пудов лаптей, причем пуд лаптей обходится от 60 до 70 копеек. Каким образом утилизируются костяные отбросы? Попав на завод, кости прежде всего сортируются. Длинные, цилиндрической формы кости отбираются – их продают токарям, которые вытачивают из них резные безделушки, например ручки для зонтиков, тросточек и т. п.

Попав в помещение завода, кости из огромного общего резервуара медленно движутся в так называемый рубильный барабан, где они посредством машины рубятся на мелкие части. Далее кость попадает в котлы, где из нее получается сало и клей. Жидкую клейкую массу кипятят в особом котле при разреженном воздухе, желая придать ей консистенцию клея. Чтобы котел не сплюснуло атмосферным давлением, устроены особые приспособления. Клейкая масса в виде студня охлаждается льдом и затем сушится в сушильне, в которой посредством машины производится сильнейшая тяга воздуха. Кости сушатся в особом помещении, в подвале которого устроена огромная печь – «геенна огненная». Над подвалом в несколько этажей устроены полы, сделанные из проволочной сетки. На эти сетки и насыпается кость. Жар, проникающий через сетчатые полы, обжигает кость.

Упомянем о другом своеобразном способе обжигания костей, который существует на некоторых заводах.

Представьте себе огромную плиту, которая составляет не что иное, как пол в 100 квадратных саженей. На этот железный пол и насыпают кости, а снизу его накаливают докрасна, для чего имеется колоссальная печь. Особые рабочие ходят по раскаленному полу и железной клюкой ворочают обжигаемые кости. Чтобы предохранить ноги от ожогов, надевают металлические калоши. Понятно, что от такого поджаривания костей смрад, чад и жара бывают невыносимые, и поэтому, отправляясь с клюкою в этот «ад», рабочие раздеваются почти донага. На заводе имеется мельница, где из костей делают муку. В воздухе носится такое огромное количество костяной пыли, что невозможно дышать. Головы рабочих, особенно нос и рот, тщательно закутаны полотенцами и платками, оставлено только небольшое отверстие для глаз. Рабочие прибегают к этой мере, чтоб хоть сколько-нибудь предохранить себя от пыли. Рабочим предлагали респираторы, но они отказывались носить эти «намордники», как они выражаются. Кость, попавшая на завод, утилизируется вся. Из нее добывают следующие продукты: костяной уголь, костяную муку и крупу, костяную сажу, сернокислый и углекислый аммиак, костяной клей, костяное сало, костяное масло. Обыкновенно пуд костей дает: 1 фунт сала, 2 фунта клея и 37 фунтов костяной муки, костяного угля и прочих продуктов. Сало поступает на мыловаренные заводы и на смазку вагонов и машин. Употребление клея всякому известно. Костяной уголь идет на сахарные заводы для фильтрации сахарных соков. Костяная мука – для удобрения полей. Пуд сала стоит 4 рубля, пуд клея – от 2 до 9 рублей, пуд костяной муки – 90 копеек, пуд костяного угля – 1 рубль 50 копеек.

На описанном выше заводе в год добывается следующее количество продуктов: сала – 12 000 пудов, клея – 25 000 пудов, костяного угля – от 100 000 до 200 000 пудов, костяной муки – от 400 000 до 600 000 пудов. Сало и клей остаются в России, а костяная мука почти вся идет за границу, преимущественно в Лондон и Гамбург. В России она идет в Финляндию и прибалтийские губернии, например в Ревель и Ригу.

Оценивая значение кости в нашей промышленности, заметим, что стоимость кости окупается стоимостью сала и клея. Следовательно, костяная мука и костяной уголь составляют чистый барыш.

Букинист

В Петербурге насчитывается до 50 букинистов. Одни из них содержат лавочки, а другие – так называ-емые книжные лари. У каждого букиниста имеется вывеска с надписью: «Покупка и продажа книг». Большинство букинистов приютилось на Александровском рынке[32], по Вознесенскому проспекту. Редкий букинист располагает большою лавкой: обыкновенно они нанимают угол какого-нибудь галантерейного магазина и отгораживают его дощатой перегородкой. Небольшая лавчонка битком набита разными книгами; даже снаружи лавки, за стеклянными рамами, выставлено несколько книг; на каждой из них, на ярлычках, имеются надписи: «вместо двух рублей – 75 копеек; вместо одного рубля – 25 копеек» и т. п. У самых дверей лежат кучи старых нот. На дверях прибиты разные старинные гравюры.