Брюки мертвеца (ЛП)

Я даже не могу произнести ее имя, вздрагиваю, когда думаю о том, как потерял девственность в ее узкой вагине. Неспособный смотреть ей в лицо, в то время, как толкаю и проталкиваюсь через ее сухость под сдержанное одобрение Больного. Глаза слезятся, пытаясь сфокусироваться на разбитом стекле вокруг. Голубой дождевик, который мы расстелили, задувает мне в лицо. Вдалеке гавкает собака, и недовольно рыгает проходящий мимо алкаш.

— Да... сортировочная станция.

— Ты был бы еще девственником, если бы я не взял тебя под свое крыло, — смеется он, заметив мой дискомфорт.

Сейчас я с удовольствием вспоминаю, что переспал с Марианной. Наклоняюсь к Больному:

— Ох, уверен, что я бы нашел выход из этого лабиринта, но спасибо за мою неуместную сексуализацию в раннем возрасте.

Почему-то это задевает его:

— Ты тогда никогда не жаловался!

— Я был чувствительным. Шестнадцать-семнадцать было бы идеально для меня. В четырнадцать — слишком рано.

— Чувствительный... как ворующий и кидающий друзей мудак, чувствительный? Такой вид чувствительности?

Я ничего не могу ответить на это. Финальный свисток, «Хибс» выиграли 1-0. Больной отводит парней в такси Терри.

— Вы, братва, идите дальше, продолжайте вечеринку. Скажите Карлотте не ждать меня к ужину, я поем со старым другом.

Мальчики, особенно Бен, выглядят разочарованными, но не удивленными. Закрывая дверь, он предлагает десятку Терри.

— Отъебись ты, тупой мудила, мне по пути, — говорит Терри, высовывается из окна, подальше от ушей молодых ребят и шепчет, — было бы неплохо вновь увидеть твою сестру, друг. Не видел ее многие годы. Все еще красавица, я уверен, и она снова в обороте, — он подмигивает, залезает обратно и заводит машину.

Глаза Больного выпячиваются:

— Она не в обо..

Терри уезжает, триумфально сигналя.

— Педрила, — говорит Больной, а потом смеется, — удачи ему. Может быть, длина Лоусона вправит ей мозги. Она выгнала своего мужа. Был пойман на Рождество. Глянь видео, трахает Марианну. Помнишь Марианну, из старых деньков?

Я не ебалась уже месяцы. Ебаное дерьмо.

— Ага... — я коротко киваю, пока мы идем через парковку и толпу.

— С ней всегда что-то было не в порядке, но сейчас она конкретно съехала с катушек. Она бы трахнула и вонючую собаку. Скажу своему зятю пойти провериться, особенно, если он вернется к моей сестре, — пропевает он, пока мы проходим через Дум Бридж. — Помнишь засады здесь? — говорит он, а я чувствую призрачный зуд на своих гениталиях. Паранойя разрывает меня. Вики...

Он продолжает болтать, пока мы идем по Истер Роуд. Кажется, все места полнятся яркими воспоминаниями. Мы спускаемся по Алберт Стрит. Я думаю о квартире Сикера, где мы покупали геру, бар «Клан» напротив (теперь закрыт) — направляемся на Бучана Стрит, где «Дизи Лизи Паб» переделали в более солидное местечко. К слову, там теперь вполне хорошее пиво. Девушка-бармен выглядит знакомой, она приветствует нас, широко улыбаясь.

— Лиза, красотка моя, — говорит Больной, — две пинты замечательного лагера «Иннс энд Ганн», пожалуйста!

— Уже бегу, Саймон. Привет, Марк, давно не виделись.

— Привет, — говорю я, вдруг вспомнив, откуда знаю ее.

Мы находим уголок, и я спрашиваю:

— Как там ее имя?

— Ужасные Последствия, да, это она, — и мы по-ребячески хихикаем. Она получила это имя из-за телевизионной рекламы моющего средства для посуды. Шикарная хозяйка стоит перед раковиной полной посуды и восклицает: «Я люблю вечеринки, но просто ненавижу ужасные последствия». Ужасные Последствия приходила под конец вечеринки. Можно было найти ее на диване, или смотрящей телевизор с чашкой чая, давно, после того, как уже все уебки съебнули. Она приходила не для того, чтобы выебать всех, оставшихся в живых, да и не пила, не принимала наркотики и не ждала новых поставок. Мы никогда не понимали, почему она приходила.

— Жила со своей мамой и не хотела приходить домой как можно дольше, — заявляет Больной, — трахал ее?

— Неа, — говорю я. Однажды целовался с Ужасными Последствиями, но только и всего. — А ты?

Он закатывает глаза с выражением «не задавай глупых вопросов». Я настоял, что не останусь дальше пить, слишком взъебан джетлагом. Должен бы чувствовать себя ретро-неудачником, но быть тут — странно приятно, здесь, в Лите, с Больным.

— Ты часто в дороге?

— Свадьбы, похороны, Рождество... Так что да, часто.

— Слышал, что случилось с Никки? Или Дайэн?

Его глаза расширяются:

— Так они реально провернули с тобой этот номер?

— Ага, — признаюсь я, — прости за фильм. Хуй знает, что они сделали с исходниками.

— Бросили их в костер, несомненно, — а потом внезапно разражается сильным смехом. — Вот они мы, два мошенника из трущоб Лита, обчищенные, как тупые пезды, двумя хладнокровными буржуазными девчонками. Мы никогда не были такими умниками, как представляли, — и уныло спрашивает: — Слушай... Бегби упоминает обо мне?

— Мимолетно, — говорю.