Брюки мертвеца (ЛП)

Юэн сидит, дрожа, на своем месте. Его руки вцепляются в стакан водки с тоником. Он залпом его выпивает. Спрашивает Уильямсона:

— Что мне нужно делать?

16. Из тени

Какое-то время анонимные фигуры и тени, чьи личности почти, но не совсем различимы, пугают Дэнни Мерфи. Они выбегают из пабов на Лит Валк за сигаретами, трутся парочками или группами возле входа, выглядывают, как грозные пятна, сквозь грязные стекла автобусов. Его сердце бьется в ожидании, заслышав эхо приближающихся шагов на лестнице, которые затихают на этаже ниже или проходят мимо к квартирам на последнем этаже. Но дни идут, он реагирует все меньше. Начинает формироваться приемлемый сценарий комфорта и перетягивает одеяло в его голове на себя. Наверное, байкер разбился и коробка как-то открылась, скорее всего, это испортило почку. Может быть, ему удалось избежать беды.

Однажды вечером все поменялось. Он — дома с собакой, смотрит телевизор, слышит знакомые шаги на ступеньках. В этот раз в них что-то есть, наверное, знакомая тяжесть или ритм — показатель ужасных новостей. Ощущение разделяет и Тото, который мучительно смотрит на своего хозяина и грустно, почти не слышно, скулит. Дэнни Мерфи сбрасывает кожу, вздыхает практически с облегчением от стука в дверь, которую смиренно открывает неизбежному Майки Форестеру.

— Майки, — говорит он.

Лицо Форрестера осунулось. Его руки сложены.

— Ты проебался по-крупному. Ты стоил моему партнеру, Виктору Сайму, больших денег и...

Будто по команде, мужчина проталкивается через Майки, который пропускает его в робком почтении. В то время, как Майки всего лишь говорит, Виктор Сайм несет разжижающую воздух змеиную угрозу, говоря с уверенностью человека, уже причастного к разговору, который еще только начнется:

— Ты, — он указывает на Спада, — ты пытался, блять, поиздеваться!

— Мне жаль, мужик, — отчаянно выпаливает Спад, делая шаг назад, пока Форрестер вползает внутрь и закрывает за ними дверь. — Это было случайно, понимаешь. Собака опрокинула коробку со льдом и съела почку! Я чисто запаниковал, да, но я все верну тебе...

— Конечно, блять, — говорит Виктор Сайм, поворачиваясь к Форестеру. — Так это и есть тот парниша, за которого ты ручался, — он проходится по коридору, рассматривая нищету и убожество. — Ебаный алкаш.

— Если честно, я не знал, что он пал так низко, Вик, я думал...

— Заебись, Майки, — Сайм прогоняет Форрестера поднятой рукой, закрывая глаза, будто не хочет даже смотреть на своего потенциального партнера по бизнесу.

Майки удаляется в кричащую тишину, вызывающую тошнотворное чувство глубоко внутри Спада, что для него все кончится не очень хорошо. Виктор Сайм двигается к нему, словно на колесиках, и ведет его к окну:

— Хороший вид, — он смотрит на улицу, почти неразличимую из-за грязи на стеклах.

— Эх, ага... — говорит Спад, его голова дрожит и дергается. Кровь струится в уголке рта. Он видит, что Сайм это заметил: — Это все спиды, чтобы отвлечься от алкоголя.

— Ага, но тут вид не так хорош, — улыбается хранитель борделя, смотря на невероятную груду контейнеров из-под лапши быстрого приготовления.

— Я знаю что лапша быстрого приготовления — вредно, я не должен столько есть ее...

— Ерунда, в ней есть все, что тебе нужно. Китайцы живут годами, — он поворачивается к Майки, — подумай о Мастере Кунг Фу.

— Думаю, это правда, — тускло улыбается Спад.

— Что ты тут видишь, друг? — спрашивает Сайм, представляя, каково это — иметь ум такого человека, как Дэниел Мерфи, пытаясь осмыслить, как это — видеть мир через его пустые, бегающие беличьи глазки. Это упражнение наполняет его едким отвращением и ощущением уничижительности такой слабости, что служит на пользу человечеству. Он кладет одну руку вокруг тонкого, дрожащего плеча Спада, в то время как плавно достает монетку из кармана свободной рукой.

— Я не знаю... типа здания и магазины...

Одним жестким хищным движением Виктор Сайм отпрыгивает назад и бьет Дэнни Мерфи по голове. Майки Форрестер, вынужденный быть свидетелем, виновато сжимается от отвращения, когда нападаюший шипит через стиснутые зубы:

— Что ты видишь сейчас?

Спад кричит в первобытном ужасе, переполненный волнами тошноты и самой ужасной болью — болью треснувшего черепа, будто в центр его мозга забили гвоздь. К счастью, это длится только несколько секунд, он чувствует, как рвота льется из него, пока он летит на встречу с полом.

Тото начинает тявкать, а потом облизывает голову Спада. На лице Майки появляется рубиновый румянец, его нижняя губа дрожит. Глаза Спада завернулись ему в череп, нос мягко свистит. Сайм поднимает собаку, которая страдальчески скулит.

— Никогда не любил собак, — говорит он Майки, чье лицо уже серее похоронного.

Красный бархатный занавес преобладает в самом большом номере в подвальном помещении, которым Виктор Сайм пользуется для сделок. Остальная часть комнаты без окон украшена алыми подушками с золотым кружевом. Еще одна особенность комнаты: широкий плоский телевизор на стене.