Брюки мертвеца (ЛП)

— Ну, я пытаюсь... пытаюсь обеспечить... — и я взрываюсь в смехе вместе с ним, — профессиональный менеджер с невероятными клиентами... — мы хихикаем и смеемся так, что нам сложно дышать, — ... но ты проебался и провоцируешь мое плохое поведение, ты, Джамбо-уебан...

— Какой, блять, менеджмент...

— Я сделал тебе триста ебаных тысяч в этом году! После провала твоей музыки в фильмах и восьми лет без диджейства, просто сидя на диване и покуривая траву! Триста тысяч за прокрутку ебаных винилов в ночных клубах.

— Этого недостаточно, — говорит Карл, и он серьезно.

— Что? Что есть, блять, достаточно?

— Я скажу тебе когда получу, — улыбается он, и он не шутит. — Не хочешь DMT?

— Что?

— Ты никогда не пробовал DMT?

Я смущен, так как это единственный наркотик, который я не пробовал. Никогда не интересовался. Галлюциноген для молодых мудил.

— Неа... Он хорош?..

— DMT — не социальный наркотик, Марк, — утверждает он. — Это обучение.

— Я слишком стар для экспериментов с наркотиками, Карл. Так же, как и ты.

Тридцатью восемью минутами позже мы в его отельном номере, проколотая пластиковая бутылка наполняется дымом от наркотика, который он поджигает в горлышке, накрытом фольгой, вытесняя воду, которая капает в миску. Когда Карл заканчивает, он снимает прожженную фольгу, и мой рот уже вокруг горлышка. Едкое дерьмо режет мои легкие хуже, чем крэк.

— Как говорил Теренс Маккенна, надо затянуться трижды, — утверждает он, но я уже чувствую себя пиздец ошеломленным. В моей голове сильный всплеск ощущений и чувство, что я покидаю комнату, несмотря на то, что я в ней. Что успокаивает меня — отсутствие какой-либо опасности или потери контроля, которую обычно чувствуешь на новом наркотике, особенно от тех, которые изменяют сознание. Я держу дым в легких.

Откидываюсь в кресле, расслабив мозг и закрываю глаза. Яркие цветные геометрические фигуры танцуют передо мной.

Открыв глаза, Карл смотрит на меня с сильным трепете. Все в этом мире, от него и до мирских объектов в комнате, возвышены.

— У тебя 4-D зрение, — говорит он мне. — Не волнуйся, все вернется в норму через пятнадцать или двадцать минут.

— Я не могу его оставить? У меня никогда не было такого, блять, глубокого восприятия, — улыбаюсь я ему, а затем начинаю бессмысленный разговор. — Я счастлив быть самим собой, мужик. Это странное удовлетворение, причудливое чувство, которое уже знакомо, будто я раньше это испытывал, — я останавливаюсь на секунду.

— Сумасшествие. Ты видел маленьких лего-гномиков? Как будто техно-гномы, танцующие в саду эйсид-хауса.

— Да, они маленькие люди; кажется, они скачут между физическим присутствием, четкой реальностью и почти цифровой призрачностью. Они были счастливы увидеть меня без легкомыслия и суеты.

— Ты был счастлив видеть их?

— Да, эти маленькие уебки были чем-то новым. И знаешь, что самое странное? Нет упадка. Я чувствую разум и тело так, будто ничего не принимал. Могу пойти на пробежку или в спортзал. Как долго я был под этим? Точно минут двадцать, наверное, сорок?

— Меньше двух, — улыбается Карл.

Мы сидим еще кое-какое время, участвуя в обсуждении. Приходим к выводу, что посещение того места, отвечает на все большие дилеммы, — о человечестве, личном существовании и коллективном. Оно говорит нам, что мы существуем суверенно и что наша политика решать все проблемы — совершенно бесполезна. Мы все соединены великой силой, но сохраняем наши уникальные особенности. Ты можешь быть таким же маленьким или большим, таким, каким хочешь быть. Они настолько объединены, что даже вопрос, который преследует философию, политику и религию, навсегда перестает существовать. Но в тоже время я не перестаю сознавать, что я — Марк Рентон, дышащий, человеческий организм, сидящий в кресле комнаты отеля на Ибице, и мой друг Карл со мной в комнате, мне просто нужно открыть глаза, чтобы присоединиться к нему.

Я хочу, чтобы каждый мудила попробовал это. Потом Карл дает мне сверток с кокаином.

— Я не хочу ебаный белый, Карл. Особенно после такого.

— Это не кокаин, это кетамин. Мне нужно отыграть гиг и я не хочу начинать юзать, так6что возьми его.

— Еб твою мать, у тебя совсем нет силы воли?

— Неа, — говорит он.

Я прячу сверток в кармане.

25. Больной тащит все домой

Я не хочу, чтобы это странное путешествие заканчивалось. Это изменило ту жизнь, которую я знал.

— Пришло время отложить в сторону все, что ты знаешь в этом мире, сестра, — говорю я Карлотте, пока автобус «Хибс» подъезжает, медленно пробираясь через истерию, танцующую толпу с ПТСР, но благодарную, орущую песни. — Тебе нужно быть с ним, — вымаливаю я, смотря на Юэна, стоящего на углу улицы с Россом, который уже лишился девственности, и его маленьким другом, который, несомненно, под его покровительством.