Брюс. Дорогами Петра Великого

Подъезжая к Санкт-Петербургу, Брюс увидел, как преобразились эти полупустынные прежде края. Работали каменщики, визжали пилы и стучали топоры плотников, тысячные обозы тянулись по пустынным прежде дорогам. Оказывается, для постройки своего парадиза царь в первый же год согнал двадцать тысяч каменщиков, плотников и других работных людей, бросил на земляные работы солдат и пленных шведов, и вот уже на государевом бастионе взвилось знамя: царский орёл держал в когтях карты четырёх морей — Белого, Балтийского, Азовского и Каспийского.

— Судя по всему, Роман, государь и дале будет проводить морскую политику, — заметил Брюс старшему брату, когда отыскал, наконец, его домик в одно жильё. Домик был неказистый, дрожал на сыром грунте от проезда простых телег, зато супротив домика обер-коменданта был такой же, именуемый «малым домиком» самого царя. Только вот по примеру предков в доме Романа не гудела русская печь, а потрескивал английский камин.

— Что ж, Яков, я видел, как государь вёл войска супротив Кронгиорта на реке Сестре и отбросил шведов к Выборгу. Я верю, все моря будут в его воле.

— Но война-то ещё не кончилась, — возразил младший Брюс.

Роман весело отмахнулся:

— А я уже, братец, свою семью сюда из Москвы вызвал, и государь сие одобрил. Он свой парадиз никому не отдаст.

С тем братья и заснули под гудение ветра с Балтики — дул обычный петербургский зюйд.

А война и впрямь не кончилась. Карл XII, ещё раз разгромив саксонца Августа и его кичливую шляхту, токмо усмехнулся, узнав о стройке северного парадиза Петра. И сказал своему канцлеру Пиперу:

— Пусть себе царь тешится. Говорят, он неплохой плотник, вот и пусть строит города, а мои драбанты возьмут их штурмом. И вот что: нашли вы подходящего польского пана, дабы поменять корону на битой головке дражайшего Августа?

— Да, сир! — склонил голову Пипер. — Я думаю, палатин Познани Станислав Лещинский самый подходящий для вашего величества; молод, вежлив и послушен!

— Вот и славно: пусть русский царь строит себе города на болотах, а я буду менять королей на престолах!

— Мой союзник царь Пётр воистину сошёл с ума. Мне не даёт лишнего талера, а на постройку своей фантазии тратит сотни тысяч! — жаловался в это время король Август своему фельдмаршалу Флемингу.

— Но, ваше величество, зато русские солдаты, которых привёл в наш лагерь князь Дмитрий Голицын, в превосходной форме. С ними мы вернём Варшаву!

— И всё же лучше, Флеминг, ежели бы он не сооружал свой парадиз, а прислал субсидий! — король Август всегда нуждался в деньгах.

И только в далёкой Голландии купцы из Саардама, братья Кальф, сами видевшие царя-работника, махающего топором на корабельной верфи, поверили в парадиз на Неве. В ноябре 1703 года, не убоявшись шведского флота, в Петербург прибыл первый купеческий корабль с грузом вина и соли. Пётр был так обрадован появлению первого «купца», что купил весь груз за высокую цену, наградил капитана в 500 золотых и приказал дать каждому матросу по 30 талеров.

— Ну, что, Яков, где же твои англичане? — спросил царь Брюса на приёме голландцев, данного в губернаторском дворце Меншикова.

— Англичане не любят торопиться, но они непременно явятся! — ответил Брюс.

И точно, следующим «купцом» был английский корабль. Англичане ни в чём не собирались уступать голландцам.

А корабль братьев Кальф был переименован в «Санкт-Петербург», получил льготы на таможне и ещё пятьдесят лет совершал рейсы в город-побратим.

Война ещё не закончилась, но Россия уже утверждалась в балтийской торговле.

Огненный пир под Дерптом и Нарвой

Хотя путь по Неве к 1704 году и был свободен, Пётр прекрасно понимал: пока сильные шведские гарнизоны стоят в Эстляндии в Нарве и Дерпте, Шлиппенбах с юга, а новый шведский командующий в Финляндии генерал Майдель — с севера от Выборга, по-прежнему угрожают его парадизу. Возможен был десант и с моря, где вместо незадачливого адмирала Нумерса командовать шведской эскадрой стал наёмный адмирал-корсар де Пру.

Прежде всего, царь решил прикрыть свой парадиз с моря и, как только лёд сковал оконечность Финского залива, получивший затем от моряков насмешливое название «Маркизовой лужи», приказал перевести батальон солдат на остров Котлин и соорудить там форт и поставить батарею. Так началось сооружение Кронштадта.

А на суше Пётр решил прежде всего вернуть старинные города Юрьев, заложенный в 1030 году ещё Ярославом Мудрым и переименованный тевтонскими рыцарями в Дерпт, и (Нарву) Ругодив. Ведь, опираясь на эти крепости, не только Шлиппенбах, но и сам король Карл с главной армией легко могли совершить поход на Санкт-Петербург.