Брюс Ли. Я никогда не сдамся

Его задиристое выступление в «Выходе дракона» сразу же трансформировало западное восприятие азиатов. «Мы жили в Аламиде, недалеко от Окленда, откуда пришли „Черные пантеры“[133], — вспоминает Леон Джей, выдающийся инструктор боевых искусств. — До „Выхода дракона“ к нам обращались „Эй, китаеза“, после фильмов Брюса мы стали „братьями“». Даже люди, которым лично не нравился Брюс, признают влияние его фильмов. «Он был эгоцентричным засранцем, — говорит Марк Чоу, сын Руби Чоу. — Однако он добился одного: у китайских детей больше не забирали деньги на обед — теперь уже никто не думал, что те не могут дать сдачи».

В результате фильмы Брюса помогли изменить собственное восприятие азиатов. Если Брюс смог одолеть Чака Норриса в фильме, возможно, они могли бы сделать нечто подобное в реальной жизни. Популярность Ли помогла вдохновить движение азиатских американцев 1970-х годов, которое требовало расового равенства, социальной справедливости и расширения политических прав. В Азии его фильмы предзнаменовали рост более мускулистого и уверенного Гонконга, Тайваня и в конечном счете Китая. Китайцы больше не были больными людьми Азии; они были сверхдержавой.

Ли трансформировал западное кино. Он представил совершенно новый жанр — фильм кунг-фу, который продолжает процветать, о чем свидетельствуют «Матрица», «Убить Билла» и «Джон Уик». На хореографию боя он оказал еще большее влияние. «Выход дракона» не только изменил понимание того, кто именно может стать звездой фильма, но и то, как сражались наши герои. Удары кулаком в духе Джона Уэйна исчезли. После «Выхода дракона» мы требовали, чтобы любая звезда — от Бэтмена до Шерлока Холмса, от Мела Гибсона в «Смертельном оружии» до Мэтта Дэймона в «Идентификации Борна» — была мастером боевых искусств и умела бить как ногами, так и кулаками.

Наши герои также должны быть фактурными. Брюс популяризировал движение физической культуры. До его фильмов мужским идеалом считалась грудь колесом. После этого голливудские герои сначала заигрывали с накачанным видом Арнольда Шварценеггера и Сильвестра Сталлоне, прежде чем вернуться к физической форме Брюса Ли.

Брюс был не просто артистом: он был проповедником. Благодаря популярной среде фильмов он в одиночку познакомил с азиатской культурой больше людей, чем любой другой человек в истории. Благодаря Брюсу миллионы западных людей занялись боевыми искусствами. «В каждом городе Америки есть церковь и салон красоты, — сказал Фред Вайнтрауб. — После „Выхода дракона“ в каждом городе была церковь, салон красоты и студия карате с изображением Брюса Ли». Многие преданные ученики боевых искусств продолжили изучать китайские философские основы своих стилей. «Инь и Ян» и другие даосские термины вошли в лексикон.

Дэйна Уайт, президент UFC[134], назвал Брюса Ли «крестным отцом смешанных единоборств». Конечно, спорт не смог бы преуспеть без невероятной популярности Ли. Джит Кун-До стал первым экспериментом по скрещиванию боевых искусств. Его прагматичный философский подход подталкивает спорт: «Приспосабливайте то, что полезно; отвергайте то, что бесполезно; добавляйте то, что принадлежит конкретно вам». Брюс добавил слово «смешанные» к понятию «единоборства».

Но возможно, самым важным в эту эпоху поляризации и этнических конфликтов стал пример, который он подал и поддерживал. Будучи евразийцем, он столкнулся с дискриминацией с обеих сторон света — и с Востока, и с Запада. Он никогда не позволял этому остановить себя. Он проповедовал послание пострасового единства. «Я считаю себя человеком, потому что под небом есть только одна семья, — сказал Брюс. — Просто так получилось, что люди разные». И он практиковал эту философию. Он принял всех, кто хотел учиться у него. Его первым учеником в Америке был Джесси Гловер. «Если он чувствовал, что ты искренен, Брюс брал тебя в ученики, — вспоминает Таки Кимура. — Ему было все равно, какой ты расы».

Гонконгская статуя Брюса Ли была второй, возведенной в мире. Первая была открыта днем раньше в (кто бы мог подумать!) Мостаре, что в Боснии и Герцеговине. Во время гражданской войны в Югославии Мостар был жестоко разделен между католическими хорватами на западной стороне города и мусульманскими боснийцами с восточной стороны. После того как военные действия официально закончились, город решил возвести новый мемориал мира. Горожане предпочли Брюса Ли, а не Папу и Ганди — опрос жителей показал, что он был единственным человеком, которого уважали обе стороны — как символ солидарности, справедливости и расовой гармонии. «Мы всегда будем мусульманами, сербами или хорватами, — сказал Веселин Гатало из молодежной группы городского движения Мостара. — Но единственное, что нас объединяет, — это Брюс Ли».

Послесловие

Мне было двенадцать, когда семья моего друга купила первый видеомагнитофон в нашем родном городе Топика, штат Канзас. Я хорошо помню, как сидел на диване в подвале, когда старший брат моего друга спустился по лестнице с кассетой в руке.

Фильм назывался «Выход дракона», и он взорвал наши умы.