Брюс Ли. Я никогда не сдамся

Эд Паркер, снимавший выступление Брюса на 16-миллиметровую кинокамеру, не волновался из-за возникших споров и противостояний. Можно даже сказать, это его забавляло. В тот вечер он пригласил Брюса присоединиться к нему на ужине для особо важных гостей в китайском ресторане. На встрече также присутствовали Джун Ри, «отец американского тхэквондо», и Майк Стоун, который победил Чака Норриса в финале турнира по карате. Как только Брюс появился в ресторане, он закатал рукава и попросил всех потрогать его предплечья, которые были словно железные трубы. «Поначалу я думал, что этот парень очень высокомерный — все-таки его речь оскорбила многих фанатов карате, — вспоминает Майк Стоун. — Но в конце концов он мне очень понравился».

Турнир в Лонг-Бич стал для Брюса первым выходом в свет, появлением в обществе. Майк Стоун станет первым знаменитым учеником Брюса, Джун Ри — союзником и сторонником, а Эд Паркер — образцом для подражания. Его выступление в тот день стало началом карьеры в Голливуде.

Когда летом 1963 года Брюс приехал в Гонконг, он не смог добиться роли в фильме, но его попытки привели к тому, что он вновь появился на радаре индустрии. Студия «Шоу Бразерс» наняла Брюса для сопровождения Дианы Чанг Чунг Вэнь, которая рекламировала в Калифорнии свой новый фильм, «Любвеобильная Лотос Пань». Работа Брюса заключалась в том, чтобы каждый вечер танцевать на сцене ча-ча-ча с Дианой, чья пышная фигура и вызывающая манера вести себя заработали ей прозвище «китайская Мэрилин Монро», и служить ее неприметным телохранителем во время турне. Для Брюса концерт стал возможностью рекламировать свои школы кунг-фу в Америке. Он принял роль помощника Дианы лишь при условии, что ему разрешат демонстрацию боевых искусств на каждом мероприятии.

После нескольких выступлений в Лос-Анджелесе пара в конце августа вернулась в Сан-Франциско. По возвращении домой на Брюса навалилось много забот. Джеймс Ли был в больнице со своей умирающей женой; беременная Линда ухаживала за убитыми горем детьми Джеймса и Кэтрин; филиал школы в Окленде боролся за выживание. Помимо всего этого, Брюс должен был появиться в театре «Сунь Сын» — на той же сцене, что и его отец двадцать лет назад. Это было наилучшей возможностью привлечь больше студентов для новой школы, но он знал, что столкнется с враждебной аудиторией. Слухи о том, что юный китаец критикует классические боевые искусства на вечеринке Уолли Джея и чемпионате в Лонг-Бич, распространились по китайскому кварталу Сан-Франциско. Ряд учеников и старых мастеров кунг-фу приобрели билеты, чтобы посмотреть, осмелится ли этот высокомерный практик вин-чунь оскорблять их в лицо.

Чтобы разрядить напряженную атмосферу, Брюс начал с шутки о вертикальном расположении текста по-китайски и английских горизонтальных предложениях.

— Уважаемые гости, вы можете приобрести мою книгу в фойе. Это напомнило мне, что западные люди, в отличие от китайцев, не ценят прочитанное. Когда люди на Востоке читают, ты понимаешь, что им это нравится, — объяснял Брюс, двигая головой вверх и вниз, словно говоря да. — А вот когда западные люди читают, они делают так, — говорил он, качая головой из стороны в сторону, словно говоря нет, — потому что на самом деле не могут насладиться книгой.

Толпа рассмеялась и, казалось, успокоилась, ожидая, что Брюс пойдет на примирение. Они ошибались.

Брюс вызвал своего нового партнера по сцене, Дэна Иносанто, который прибыл с Брюсом из Лос-Анджелеса. Используя Иносанто как мишень, Брюс демонстрировал практичность и эффективность вин-чунь, подчеркивая то, что его система лишена многих ненужных движений, найденных в других традиционных стилях кунг-фу. Чтобы подчеркнуть это утверждение, он копировал некоторые из широких ударов ногой из стиля Северного Шаолиня.

— Зачем бить ногой высоко и оставлять себя открытым? — спрашивал он, делая паузу, чтобы Иносанто контратаковал его. — Вместо этого вы можете бить ногой низко, а рукой высоко.

Игнорируя беспокойство публики, Брюс продолжил критическую речь.

— 80 процентов того, чему учат в Китае, — это вздор. Здесь, в Америке, эта цифра доходит до 90 процентов.

В зале послышался сердитый шепот.

— У этих старых тигров нет зубов, — добавил Брюс, явно обращаясь к традиционным мастерам Сан-Франциско.

Это оскорбление показалось публике перебором.

В сторону сцены полетела зажженная сигарета. За ней полетели еще и еще. Это был китайский эквивалент бросания гнилых фруктов. «Брюс говорил вещи, оскорбительные для китайских боевых искусств, — объясняет Иносанто. — Им не нравилось такое отношение, исходящее от молодого шифу».

Из задних рядов встал мужчина и закричал:

— Это не кунг-фу!

— Сэр, не хотите ли присоединиться ко мне на сцене, чтобы я мог продемонстрировать вам его? — улыбаясь, спросил Брюс.

Мужчина махнул рукой в знак отказа, а затем направился к выходу, выкрикивая на ходу:

— Ты не знаешь кунг-фу!

— Может, кто-то хочет вызваться добровольцем? — спросил Брюс, желая вернуть внимание зрителей.