Брюсов Орден. Ради лучшего будущего

— Ну, вот, тогда общий смысл должны понимать. Российско-американской компании было отдано право управлять всеми владениями Империи на Американском континенте — как существовавшими на момент ее создания, так и будущими. Речь отнюдь не только об Аляске. Например, компания основала колонию в Калифорнии — знаменитый Форт-Росс — местные индейцы даже предлагали ей объединиться и выгнать испанцев — но не сложилось. Была также достигнута договоренность о русском протекторате на Гавайях. А помните рок-оперу «“Юнона” и “Авось”»? Я специально проверил, она не страдала из-за Скачков.

Я снова кивнул — на этот раз, правда, чуть менее уверенно.

— Так вот, ее герой Николай Резанов — историческое лицо, зять купца Шелихова, сооснователя Российско-американской компании, и впоследствии один из крупнейших держателей ее акций. В том путешествии в Сан-Франциско он занимался отнюдь не только амурными делами — закупал продукты для русских поселений на Аляске. Тут, кстати, мы и переходим к сути. Компании все время не хватало ресурсов. Продовольственных, финансовых, людских — всяких. Из-за этого ее деятельность оказывалась менее успешной, чем могла бы. Периоды экспансии сменялись откатами. Уже в 1841 году был уступлен Форт-Росс. Правда, Крымскую войну Русская Америка, ужавшаяся до размеров Аляски, пережила более или менее благополучно — благодаря сепаратному договору с английской Компанией Гудзонова залива — но все шло к тому, что рано или поздно Великобритания русских из западного полушария выдавит. Выход был найден в продаже Аляски Соединенным Штатам. Сделка была заключена в 1867 году и на этом, собственно, история Российско-американской компании бесславно завершилась. Но могло ли все сложиться иначе? Машина считает, что да — если бы у компании оказались лучшие стартовые условия, если бы изначально в нее были вложены бóльшие ресурсы — не такие уж и значительные по меркам Империи… В 1798 году в Петербурге у идеи экспансии в Америку не было ни по-настоящему влиятельных сторонников, ни горячих противников. Небольшой камешек, брошенный на весы, мог склонить ситуацию в ту или иную сторону. Согласно проделанному Машиной анализу, ключевой момент здесь — доклад Императору Павлу, подготовленный Коммерц-коллегией — под мудреным названием «Полное содержание дела, производимого в Коммерц-коллегии о вновь учреждаемой компании для промыслов на Северо-Западе Америки и на островах по сему морю лежащих». Если бы в предлагаемый этим документом комплекс мер удалось включить несколько дополнительных — таких как своевременное увеличение уставного капитала кампании и вхождение в него представителей правящей фамилии, государственный контроль за отправкой колонистов, обязанность реинвестировать в колониях часть прибыли, ну и ряд других — история могла бы пойти по иному пути. Эта задача — скорректировать доклад — и поставлена перед нашими эмиссарами, — закончил свою лекцию Федор Федорович. — А вот как им удастся ее решить, мы с вами сейчас и понаблюдаем, — заключил он с улыбкой, обходя кресло и усаживаясь в него.

* * *

По указанию Эф Эф я взял с подлокотника висевший там обруч и водрузил его себе на голову. Послышалось негромкое жужжание, из недр металлического обода выдвинулась тонкая изогнутая пластина, закрыв мне сперва лоб, а затем и глаза.

— Только не пугайтесь, Игорь, — услышал я напоследок голос Федора Федоровича — и в следующий миг, внезапно утратив опору под ногами и под пятой точкой, рухнул в черную пропасть.

Несмотря на предупреждение бородача, от вскрика я, наверное, не удержался бы, но дыхание перехватило, и возглас застрял у меня где-то на подходе к горлу — наверное, оно и к лучшему, меньше позора. Впрочем, «падение» длилось недолго — не прошло и пяти секунд, как тьма вокруг меня развеялась, и я обнаружил себя на городской улице, широкой и идеально прямой. По обе ее стороны теснились дома — вроде бы каменные, но невысокие, в один-два этажа. Мостовая представляла собой не слишком ровный настил из досок, местами заметно подгнивших. Сам же я стоял… Хотя нет! Я не стоял, не сидел и не лежал: опустив глаза, я не узрел ни собственных ног, ни туловища. Меня на этой улице не было вовсе! И все же я ее видел — так, словно находился прямо посреди дороги!

Взгляд мой заметался, картинка вокруг задергалась — голова у меня тут же закружилась, и руки сами собой взметнулись, ища опору. Правая тут же ее и обрела, наткнувшись на плечо Федора Федоровича — то, что это было именно оно, я сообразил не сразу — на улице бородач также отсутствовал.

— Спокойно, Игорь, — услышал я голос Эф Эф, идущий теперь откуда-то сверху — взор мой тут же устремился туда, но наткнулся лишь на серо-синее небо — без облаков, но и без солнца. Сумерки? Или Питерская белая ночь? — Дышите глубже, — продолжил Федор Федорович, невидимой ладонью подхватив меня под невидимый же локоть. — И, по возможности, не вертитесь, смотрите прямо вперед — благо уже есть на что.