Брижит Бардо. Две жизни

А благодаря картине «И Бог создал женщину» это место приобрело едва ли не мифический статус. Здесь до сих пор найдутся те, кто, стоит вам завести речь о Вадиме, тотчас расскажут вам, что он обычно парковал свой серебристо-серый калифорнийский «феррари» внутри «Ле-Горилль», развернув его носом к стойке, бара.

Надо сказать, что это льстит его самолюбию. «Вы или сноб или не сноб. Надо выбирать одно из двух».

Что он и делал. Но это были воистину пьянящие дни. Время, когда, по его словам, человек без гроша в кармане мог позволить себе жить как миллионер, а миллионер мог позволить себе немного богемной жизни.

Семейство Бардо проводило время в Сен-Тропезе задолго до того, как Брижит снялась здесь в фильме. Она впервые побывала здесь — вместе с Пилу, Тоти и Мижану — в 1948 году. В 1951 году они вернулись опять, сняв на этот раз небольшой дом. Вскоре после этого Пилу приобрел здесь виллу «La Miséricorde» («Милосердие»). В 1964 году, после того как Пилу отошел от дел, они с Тоти купили себе новый дом, расположенный посреди небольшого леска прямо в центре мыса — «La Pierre Plantée».

К тому времени как Брижит приобрела «Мадраг», Сен-Тропез уже успел войти в моду. Брижит же — разумеется, без всякого умысла — превратила эту моду в банальность. И если автобусы привозили сюда орды туристов, то вовсе не потому, что те соскучились по теплому южному солнцу или тихим развлечениям — нет, лишь потому, что им не терпелось хоть краем глаза взглянуть на нее.

Сен-Тропез и Брижит Бардо стали неразрывно связаны друг с другом, и почти одновременно символом этой связи стала нагота. Сен-Тропез превратился в одно из самых знаменитых мест на свете, потому что здесь жила она, а она — одна из самых знаменитых на свете людей.

До того как Брижит переехала в Сен-Тропез, пляжи были практически пусты.

Люди, скинув одежду, поклонялись солнцу, купались в море, и никому не было ни до кого дела. Когда же одежду сбросила с себя Бардо, многих это не оставило равнодушными и пляжи изменились в одночасье. Совершенно неожиданно Брижит дала толчок новой волне нудизма — это было поколение людей, стремившихся и на других посмотреть, и себя показать, так на смену культу солнца пришли вуайеризм и эксгибиционизм.

Отыскать её дом не составляет труда.

И даже если местные жители изо всех сил старались сбить приезжих с толку, когда те обращались к ним с вопросом: «А где здесь живет Брижит?», и обычно посылали любопытных в совершенно противоположном направлении, все равно, досужий турист так или иначе находил то, что ему нужно.

Через пять лет после приобретения «Мадрага» — то есть через пять лет, проведенных в настоящей осаде — Брижит начала задумываться о том, а нельзя ли каким-либо образом обезопасить себя, оградить от вторжения извне.

Однажды августовским днем 1962 года, когда Брижит — на веранде «Мадрага» — обедала с Эдди Барклаем, из моря вылез какой-то мужчина и как ни в чем не бывало направился к ней.

«Вы окажете нам большую любезность, если сейчас же уйдете отсюда, — крикнула она. — Это мой дом. Будьте добры, оставьте меня в покое».

Но это его не остановило. Незнакомец шагнул на веранду и размахнулся, как будто собираясь дать ей пощечину. Барклай сгреб его в охапку, но тот увернулся, бросился назад в воду и поплыл прочь.

«Каждый день одно и то же, — пожаловалась Брижит Барклаю. — Ни минуты покоя».

Позднее она начала донимать друзей вопросом: «Ну почему первой реакцией людей, когда они видят меня, бывает агрессивность?»

Ей все труднее было оградить себя — ведь дом практически не защищен с моря, — тем более, что во Франции существует закон, доживший до наших времен с 1861 года, который гласит, что первые четыре метра суши от кромки воды являются всеобщим достоянием. Иными словами, во Франции нет и быть не может частных пляжей. Любой гражданин может пользоваться любым пляжем при условии, что не переступает этой четырехметровой границы.

А это значит, что даже если вам захочется устроить пикник прямо под окнами ее дома, никто не сможет привлечь вас к ответственности за вторжение в частные владения, разумеется, вам наверняка придется иметь дело с ее собаками или даже испытать на своей шкуре гнев самой мадам, однако полиция в подобных ситуациях бессильна.

Именно поэтому Брижит вбила себе в голову, что если она возведет высокую стену от дома до моря, даже метров на пять-шесть от берега, это, по крайней мере, оградит ее от вторжения со стороны пляжа. И она обратилась за разрешением на строительство. Однако, поскольку сооружение подобной стены можно рассматривать как посягательство на право граждан пользоваться общественным пляжем — а это противозаконно, — получить разрешение на строительство оказалось отнюдь не легким делом.

С одной стороны, Брижит была вынуждена признать, что, безусловно, сия мера ограничит доступ посторонних людей на пляж. Но ведь именно для этого она и хочет построить стену.