Брижит Бардо. Две жизни

А еще через несколько месяцев фонд Брижит Бардо приказал долго жить.

Брижит приняла неудачу близко к сердцу. Она пыталась объяснить, что проблемы, которые взялся решать ее фонд, оказались чересчур сложны и слишком дорогостоящими для такой небольшой группы энтузиастов. По словам Брижит, на их пути было слишком много всяких препонов, хотя лично ее до глубины души тронула готовность людей помогать ее фонду, искренность, с которой они откликнулись на ее призыв; расходы на его содержание перекрывали средства, предназначенные на непосредственное решение проблем. Брижит добавила, что будет более честно с ее стороны и более действенно продолжить борьбу в одиночку, используя для этого собственные средства.

«Я надеялась, что фонд мог бы стать коллективным усилием людей доброй воли, направленным на решение общей цели. Но объем получаемой нами почты, диапазон стоящих перед нами проблем требовали создания руководящих и административных структур, которые просто не по силам добровольцам, а мне бы не хотелось, чтобы получаемые нами пожертвования шли на содержание армии бюрократов».

На протяжении последующих нескольких месяцев стало ясно, что кончина фонда имела под собой более серьезные причины, нежели финансовые. Брижит не поладила со своими партнерами — а именно с Виктором и Коктеро. Она почему-то прониклась к ним подозрениями, усомнившись в правильности ведения бухгалтерских книг. Все вышло наружу, когда Брижит докопалась до истины. Как оказалось, жалованье, аренда помещений, офисные и почтовые расходы — все это вместе взятое более чем в два раза превышало те средства, которыми располагал фонд.

Возмутившись тем, на что шли — или, вернее, не шли — собранные ею деньги, Брижит воскликнула: «Уж лучше бы я купила двадцать пять тысяч банок собачьих консервов и лично бы раздала их бездомным псам!»

Оскорбившись, Коктеро сделал выпад в ее адрес, обвинив Брижит в дилетантстве. «Она — всего лишь богатая дамочка, которая предпочитает играть с друзьями в карты, сидя у себя на вилле в Сен-Тропезе, чем заниматься реальной помощью животным».

По его словам, телеканал Си-Би-Эс в Соединенных Штатах был готов пожертвовать фонду два миллиона франков, если Бардо согласится сняться в документальной ленте, над которой они тогда работали в одном из американских заповедников. Когда телевизионщики обратились к ней с предложением, Брижит ответила отказом, сославшись на то, что не любит долгих перелетов.

Коктеро не отрицал: «Да, она любит животных, — но спешил добавить: — беда в том, что лично она не готова и пальцем пошевелить, чтобы облегчить им существование».

К январю 1977 года, когда обе стороны, не стесняясь, поливали друг друга грязью, Брижит подала на Виктора и Коктеро в суд. Она потребовала возмещения ущерба в 72 тысячи франков. В эту сумму входила арендная плата, уплаченная ею Виктору и его группе защиты окружающей среды, что, согласно ее иску, являлось противозаконным, жалование Коктеро, на которое он не имел ни малейшего права, и стоимость 20 чучел животных, которые Коктеро приобрел без ее на то согласия, якобы для украшения приема в «Пре Кателан», а затем перепродал по завышенной цене и разницу передал в распоряжение фонда. К этой сумме был также символически присовокуплен один франк на возмещение морального ущерба, нанесенного якобы действиями этой парочки доброму имени фонда Брижит Бардо.

Коктеро возражал, что его жалованье оставалось точно таким, как и когда он работал у Виктора, а фонд не вносил ему никакой арендной платы — зато он был вынужден оплачивать, поскольку дал на это согласие, ежемесячные расходы. Всякий раз, когда он пытался добиться от Бардо, чтобы она проверила гроссбухи фонда, она отказывалась обсуждать их. По словам Коктеро, в какой-то момент он был вынужден вылететь в Сен-Тропез, чтобы вместе с Брижит обговорить счета, чтобы она имела представление, на что идут деньги, но вместо этого Бардо, рассвирепев, схватила бумаги и швырнула их на пол.

Виктор подал ответный иск за клевету, добавив, что своими действиями Бардо нанесла серьезный ущерб делу защиты животных. Более того, подчеркивал он, вместо того, чтобы бороться за права живых тварей, Бардо предпочитала проводить время, нежась на солнышке в Сен-Тропезе.

В ответ Бардо заявила, что любит животных и готова пожертвовать ради них частью своей жизни — кстати, именно по этой причине она и взялась за создание фонда, но яростно возражала против того, чтобы собранные фондом средства оседали в карманах бюрократов. И вообще, заметила она, ей хорошо заметен загар на Викторе, приобретенный недавно на Таити, который «куда темнее моего».

Ее адвокат, Жиль Дрейфус, счел нужным сказать свое веское слово: «Мадемуазель Бардо исполнила взятые на себя обязательства, но, судя по всему, она никак не ожидала, что фонд потребует от нее трудиться все 24 часа в сутки. Это не для нее. Будучи красивой женщиной, она оказалась не готова вступить в «Священный орден животных».