Бродячая Русь Христа ради

- Права вера в скрытниках! - энергически и с твердой уверенностью отвечала отцу девушка, взятая им из лесу, затосковавшая в избе и опять пожелавшая вырваться из дома и деревни (хоть отец ее и припугивал, но девушку эту все-таки увезли, однако опять возвратили отцу).

Крестьянин Антон Детятев, у которого мать (бывшая в православии Елена, превратившаяся у скрытников в Меланию) и сестра Настасья (переименованная в Марью) до сих пор живут в скрытницах, а двоюродный брат Осип Васильев, отпустив отца своего Фрола в лес, на сарае устроил для скрытников келейку с маленькими окошками. Этот-то Антон Детятев пишет о Савве:

«Где Савва ни являлся, с кем бы знакомства он ни имел и у кого бы ни жил сам или его ученицы, все те стали богаты, ибо Савва мастер бяше работать фальшивые деньги. Кто в лесах жить не хотел, того он отпускал в мир, где бы скрывали себя в подпольях по домам содержателей, коих он уж награждал заблаговременно. Сим-то самым приобрел себе последователей своей ереси, как древний Магомет. Что посеяно, а не было потоптано, то стало прорастать, и корень Саввин в выспрь прозябать. Удаленная от мира, Саввина посадка стала размножаться».

При нем состоял помощником наставник Мирон Васильев, который, следуя по стопам учителя и руководясь основным его правилом (не подделкой денег, что едва ли вероятно), склонил волосовских, из деревни Занаволочья, крестьян «богачей братьев Кузнецовых» и увел их в лес в архангельской даче близ речки Лейбушки. Пожитки и деньги были взяты с собой, и кассиром к ним приставлен племянник Кузнецовых Петр Васильев Купарихин.

Против осташевских сен, к востоку, на два с половиною поприща, построена была лесная пустынь. Купарихин был не промах: книги и деньги схитил и убежал восвояси. За ним гнались, но догнали у самой избы, а потому и не могли «свершить намерения удушить его». «Пустынножительна изба», где спасались и скрылись Кузнецовы, ныне употреблена на сенокосный станок (приют для косцов) и находится на пожне по той же речке Лейбушке, на даче, зовомой «Куварковы сена». Избушка и теперь на келью похожа с прагом, куда трапезная доска вкладывалась.

«А ежели вправо на полверсты от сего станка путешествовать по тропе, вверх по течению Лейбушки, пройдя не более как с две или три версты, виднеется площадочное пространство, где стояла сия пустынь, и, вероятно, тут погребались умершие скрытники, на могилах коих не по-православному - крестов нет, а елушки, у коих, когда хоронят мертвеца, подкапывая коренье, сворачивают всю цельну. Выкопавши яму, кладут туда тело умершего без гроба, каждения и без всякого поминовения, поставя елушку на место, яко будьто век тут ничего не бывало».

В этой пустыни жило около 30 человек скрытников. Обратных выходцев было мало: «Гибли несчастные, яко прах пред лицем ветра. Будто бы при этом помощнике Саввы, Мироне, от его огненного крещения, зной на сад его разлился и погибло 15 душ мужских и женских, что в зимницах в станке по речке Чучексе сгорели. О сем было наездом временное отделение, но открытие губителя было невозможно, ибо все были держатели руки скрытничества. Даже самые оставшиеся семейники погибших поднесь придерживаются содержания скрытников».

Привел этого Мирона Савва из Ярославской губернии, а приставал он сам, Мирон, и жил в дер. Варшавской, между р. Кеной и Троицким приходом, у одного раскольника-старообрядца.

Проявил он себя здесь больше старанием уловлять баб, до которых был большой охотник, и не совсем удачно действовал на девиц. Зато из старух выбирай любую, если только предвидится в ней прок. Расчеты тут основаны на той впечатлительности и восприимчивости, какими вообще отличается женская природа, легко и скоро поддающаяся постороннему влиянию. Успех его тем вернее, конечно, чем наибольшей таинственностью и очевидным запрещением обставлены и личность проповедника, и житейская обстановка вероучения. При замкнутой жизни, когда и свету видно столько, сколько есть его в деревенском окне, темной бабе легко поддаваться на веру и принимать всякий обман за сущую правду, а размышлять они не привыкли. Такова на большую часть деревенская молодежь женской половины населения.

Деревенские старухи все на один покрой: труды и невзгоды житейские за целую жизнь так переполняют грудь охами и вздохами, что на склоне дней почти только ими и говорить приходится, и желается одного лишь утешения и успокоения наболевшему и настрадавшемуся сердцу. Конечно, все эти испытания за великие грехи послал Господь: чем же Его, Батюшку, умилостивить? Да только на одну молитву и указывают все: «Молись, больше молись!» А так как не всякая молитва до Него доходит, то и надо перед тем очищаться, перед молитвой и в молитве такие обряды соблюдать, которые Богу угодны и молитву усиливают.