Бродячая Русь Христа ради

«Человек некий прииде во врачебницу, - читают скрытники-старцы в одном из великого множества цветников, которыми они преимущественно перед всеми заручаются, - и вопрошаше врача: есть ли таковое былие, врачующее грехи? Врач же отвещав: есть. Прииди и возьми корень послушания и листвия терпения, цвет чистоты, плод добрых дел; изотри в котле безмолвия, просей в решете рассуждения, всыпли в гарнец смирения, прилей воды и слез молитвенных; подпали огнем Божественныя любви, покрый крышкою милостыни и, егда огонь учредится, простуди и посоли братолюбием и вкушай лжицею покаяния, и, тако сотвориши, будеши совершенно здрав».

Велики грехи у скрытницких старцев, и самый большой изо всех - баба. Ради ее многие старцы уходят в пустыню, и подбираются из них те именно, у которых не угомонились страсти и хочется погулять на последнее. Скрытницкая вера никогда не полагала завета целомудрия, и столь прославленный «свальный грех» в их-то среде и получил самое широкое и беззаветное применение. В строгом смысле тесно соединившихся пар нет. Женитьба у них положительно возбраняется; предложение брачной жизни при согласии двух лиц, обязавшихся взаимной верностью, в качестве нового догмата не имело никакого успеха и даже встречено злой насмешкой, породившей длинные стихи целой поэмы. Подтрунивает стихотворец, повествует и другой автор-прозаик все одно и то же, на одинаковую тему.

Один, между прочим, пишет: «Сколь прельщаются те люди - учат девства не хранить; заставляют здравых телом во вся слабости концы, погубляют самым делом девства славу и венцы» и проч.

Другой свидетельствует: «Новые ученики Никиты Семенова возносят себя паче всех человеков, а сами толкуют Писание на свой разум, как им любо, только бы жить богато да были бы девки при себе». И еще: «От его же непреподобного учения и прочие согласия люди навыкоша при себе водить девок и баб, и что с ними делают, про то сами они знают».

Знаем мы, что сам Никита Семенов был судим судом странническим за блуд. Другой наставник говорил: «Гораздо меньше греха в блуде и незаконном прижитии детей с принадлежащими к секте, чем в браке, венчанном в церкви». С третьим наставником случилась такая беда, что он изувечил из ревности жившую с ним наложницей замужнюю женщину, а эта на него пожаловалась; одна странница поймана с незаконнорожденным ребенком. Да всего и не перечтешь.

На миру (где вообще скрытников ненавидят, хотя и не преследуют, готовы поспорить и подраться, но ни за что не укажут на притоны ненавистных людей) толкуют, что подпольные родители по бродячей жизни, на беглом положении, детей считают тягостью, что, когда отца не сыщешь и вся обуза ложится на мать, в ходу вытравление плода казачьим можжевельником (juniperus sabina), янтарем и шафраном. Толкуют, что родившихся детей убивают, хотя на самом деле дети эти поступают на воспитание к христолюбцам, которые и усыновляют ребят, говоря любопытным, что получили ребенка от проходившей в Соловки богомолки, которая шла с этой крикливой ношей, притомилась, заболела и говорит: «Мне девать теперь некуда, возьми дитя Христа ради!»

Вообще, случаи рождения детей в скрытничестве очень редки. К тому же подбираются все больше старички из охотников вроде Алексея Иваныча Друганина. Идет дело больше на развлечение от скуки в замкнутом одиночестве, когда большую часть времени приводится тратить на шатание от одного христолюбца к другому да на споры с филипповцами. И пища не Бог знает какая: ни мяса, ни водки не полагается. И посты очень строгие - бывает даже и так, что по нескольку дней не едят.

Кто видел скрытников-подпольников, тому не забыть этих мрачного вида людей с бледными и изможденными лицами, с синевой под глазами, обескровленных и отвычкой от чужих людей и дневного света. Здесь тунеядство, конечно, главное дело и отсутствие всякого труда, врачующего и оживляющего, стоит на первом плане, сколько бы при этом ни елось и ни пилось. Сиди и выдумывай, как убить время, если не пособит заботливый наставник, если не подвернется удачливый и веселый случай.

Вот сходил наставник из лесной кельи на мир. Надевал он для того хорошую енотовую шубу, чтобы походить на купца и не зацепиться полой за полицейские крючки. Ждали его долго, прислушивались и высматривали. Пришел он светел и радостен: еще завязил в раскинутых тенетах неосторожную овцу на прибыль стада. Еще сходил - и опять привел. Явился крестьянин Федор Рыков, судившийся (в 1871 году) за растрату чужой собственности, приговоренный в тюрьму на 4 месяца и бросивший на миру жену с малолетними детьми.

Притащился крестьянин Савва Богданов, осужденный судебной палатой в арестантские роты на два года и 8 месяцев. Вскоре за ним (в 1872 году) прибрела и жена его Катерина с двумя детьми: мальчиком 11 лет и девочкой 12.

Всем, обычным делом, положено испытание под руководством наставников и всем после строгого поста - посвящение в стадо верных, на радость и развлечение скучающих отшельников.