Бродяга

Отъезжаю от города на добрых десять километров и кроме сугробов не вижу ни хренищи.

Куда же занесло тебя, Моська?

На душе так тошно, что впору повыть на луну.

В голову лезут такие картинки, что в пот бросает. И не избавиться от них.

Кто вообще позволил бабам в такси работать?!

Найду — отдеру по первое число! Если найду, конечно. Вот тут уж совсем становится херовато. Да так, что гоню под сто восемьдесят, вдавливая в пол педаль газа.

Вдали на обочине виднеется белая машина, хотя могу ошибаться. Столько снега намело, что не разобрать. Да и моему подсознанию веры особой нет.

И все же, подъехав ближе, узнаю «корыто» Наденьки. В горле мгновенно пересыхает и останавливаюсь уже на автомате.

* * *

Бегу по цветочной лужайке и так мне легко, так хорошо, что, кажется, я попала в рай.

За мной с улыбкой шагает мама, как в детстве, когда я убегала от нее, прячась за бабушкиным деревянным домиком.

Мама тогда долго бродила с озадаченным лицом буквально в двух шагах от меня и упорно не замечала наивного ребенка, словно и правда не видела.

Только сейчас все как-то не так.

Словно я что-то потеряла или забыла о чем-то важном…

Я знаю, что мне сейчас нужно быть не здесь… А где?

Внезапно мягкий летний ветерок стихает, а птички замолкают. Вместо приятных глазу картинок возникает темнота, что неумолимо засасывает меня в свою бездну.

Я сопротивляюсь и хочу закричать, но лишь беззвучно открываю рот, как рыба, которую жестокие волны выбросили на берег и теперь ей грозит смерть.

Вот, кажется, она идет и за мной.

Когда темнота практически поглотила меня, чьи-то сильные и очень горячие руки вырвали мое тело из этой бездны и прижали к чему-то не менее теплому.

Хочу открыть глаза, чтобы взглянуть на своего спасителя, но даже это мне сейчас неподвластно.

— Мамочка, — слышу свой скрипучий голос и не узнаю его.

— Все хорошо, Моська. Я здесь. Я рядом, — слышу голос Паши и всхлипываю от внезапно накатившей истерики.

Даже сейчас, когда я, наверное, умираю, мне чудится его бархатный голос. Такой мужской и почему-то до боли родной.

Меня куда-то несут и я не сопротивляюсь. Не потому, что нет сил, а просто не хочется. Мне хорошо в руках этого человека, кем бы он ни был.

— Как же я тебя выпорю, Моська! Ну погоди у меня, дуреха сумасшедшая! — а может мне это не снится?

Что, если он пришел за мной, чтобы спасти?

— Паша… — шепчу занемевшими губами и с огромным трудом открываю глаза.

Встречаюсь с его обеспокоенным взглядом и улыбаюсь, наверное, как последняя идиотка. Правда, на данный момент это беспокоит меня меньше всего.

— Ты пришел…

— Пришел, Наденька. Пришел. Я же обещал тебе, что вернусь, — его горячие губы обжигают мое лицо рваными поцелуями и я окончательно покоряюсь этим сильным рукам, что стискивают мое тело требовательно, но заботливо.

ГЛАВА 9

Наблюдаю за спящей на моей груди девушкой как озабоченный маньячила. Как бешеный кобель, блять. Еще немного и потекут слюни.

Стоит ли говорить, что стояк меня почти по лбу бьет? Лежу, боясь пошевелиться, чтобы ненароком во время этого самого шевеления не пришло на ум что другое.

Нет, я конечно, мужик взрослый и если не брать во внимание «протекшую крышу», вполне здоровый. Естественно, что не усну младенческим сном, когда на мне лежит голая бабенка.

Но чтобы так хотеть!

Я совру, если скажу, что не проскакивала мыслишка оформить Наденьку пока спит. И да, я знаю, на что это смахивает и чем тут попахивает.

Разумеется, трахать девушку в полуобморочном состоянии я не стану. Не хватало ко всем прочим грешкам еще и насильником стать. Возможно, будь это не Наденька, а какая-нибудь… Вроде моей женушки, то долго бы не думал. Тут случай другой.

Но пиздец как она меня возбуждает! Чувствую себя сопливым подростком, который впервые в жизни потрогал бабу за сиську.

После отъезда скорой смотался в аптеку и, скупив там половину запаса противовирусных средств, примчался обратно.

Наде вкатили слоновью дозу жаропонижающего, но уже через час ее начало колотить от озноба.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как раздеть ее догола, раздеться самому и начать лечить старым дедовским способом — тело о тело.

Тело о тело…

Блядство.

Какие ассоциации у меня рождаются!

Ну ничего, красавица. Вот очухаешься, я тебя двое суток подряд валять по кровати буду.

От мыслей о «валянии» член дернулся требовательно и больно, а яйца свело судорогой.

Может она ведьма?

Приворожила меня своими новогодними салатиками и в плен взяла.

Понимаю, конечно, что не в салатиках тут дело. Хотя, в принципе, и в них тоже.

Неудивительно.

После деревянной жены встретить такую девочку… Вот где-то на подсознательном уровне и щелкнуло что-то.

А может это я из-за амнезии на мир иначе смотрю? Другие ценности и желания… Человек ведь другой.

Бармалей залез на кровать и улегся в ногах, обеспокоенно поглядывая на хозяйку.

Внутри что-то мерзко зашевелилось и разлилось неприятным волнением по груди.

Это же сколько она так живет?

Кроме пса даже посочувствовать некому. А может есть?

Не хотелось бы.