Бродяга

— Ты же согласилась выйти за меня замуж, Надь! Ты чего творишь-то, ошалелая?! Куда я тебя отпущу, блять?! Да я прирос к тебе, прикипел, дура! — в его голосе не было злости.

Лишь паника.

Он боялся.

Только вот чего именно?

Потерять меня?

Или, быть может, остаться одному?

— Секс — не значит согласиться выйти замуж или жениться, Паш, — динамика наших отношений меня уже пугает.

Схватил меня за руку и впечатал в свою грудь.

— Вот так, значит, Надь? На попятную пошла, да? Ты же сама вчера ответила на мой вопрос, что согласна! Какого хуя, Надя?! — «Надя» из его уст звучало, как ругательство.

Я настолько привыкла к «Моське» и «Наденьке», что сейчас остро ощущала его ярость и злобу.

— Ты о чем вообще? Я не соглашалась… — и тут меня осенило.

Видимо, тот самый немаловажный и волнительный момент был сразу после моего оргазма…

— Ох… Паш… Ты неправильно все понял. Я после секса вообще слабо соображаю… Наверное, я просто не поняла тебя или ты…

— Все! Я понял все, Надь! Жду тебя в машине! — гаркнул так, что меня передернуло, а затем, стремительно зашагал на выход.

Вот и поговорили.

* * *

Ехали в тишине, что била по нервам током. Хотелось встряхнуть ее, дать пощечину. Да что угодно, лишь бы, блять, в чувство пришла!

А еще, схватить в охапку и утащить к себе.

Вовремя вспомнил, что там сейчас убирают труп.

Мать твою, Князь!

Как ты допустил это?

Какого хрена расслабился?!

Знал ведь, что башку проломили не просто так.

Знал, и ничего не сделал.

Поплыл, как телка.

В любовь заигрался.

А она сидит теперь, даже не смотрит на меня. Отворачивается, как будто одно мое присутствие ей отвратительно.

— Зачем ты так поступаешь со мной, Надя? — не выдержал.

Хочу выяснить все.

Раз и навсегда.

Чтобы разом ампутировать себе сердце.

Вырвать его к хуям и выбросить ей подноги. Пусть топчет.

Она всхлипывает и закрывает глаза, чтобы не впасть в истерику.

Начался откат.

Осознание всего произошедшего накрывает ее и я понимаю, что сейчас будет вселенский потоп.

Наконец-то.

Пусть плачет, кричит. Пусть истерит и дерется. Лишь бы не молчала так. Не убивала меня этим ебучим равнодушием.

Сворачиваю на парковку у ее дома и глушу мотор.

— Иди сюда! — притягиваю Наденьку к себе и она, уткнувшись лицом мне в грудь, сотрясается от рыданий. — Давай, давай. Поплачь. Обвиняй меня, кричи. Можешь даже волосы мне на груди вырвать, — нервно хмыкает в ответ и снова вздрагивает. — Только не поступай со мной так, Моська. Ты же моя. Ты же сама с ума сойдешь и меня сведешь нахрен. Ты погубишь нас расставанием.

Она молчит, но я уже знаю, что согласна со мной. Защитная реакция прошла и Надя снова обнажена и беззащитна. Моя.

— Я клянусь тебе, что уже до утра во всем разберусь. Я найду эту суку. Тебя никто больше не обидит, слышишь меня?

Она затихает, поднимает на меня взгляд влажных глаз.

— Ты не такой какой-то… Другой. Ты вспомнил, да?

Я вздохнул.

Отвечать нет смысла, она и так все поняла.

— И что теперь?

А что теперь?

Теперь я должен думать головой, а не яйцами.

— Пойдем, отведу тебя домой и поеду по делам. А ты чтобы ни шагу из дома, поняла? И не смотри на меня так! — пресек все будущие попытки сопротивления. — Это для твоей же безопасности. У Лерки с башкой намного хуже, чем у меня.

— Я сама до квартиры дойду…

— Не дойдешь.

Уже у самой двери Надя повернулась ко мне.

— Паш… Ты прости меня. Я испугалась сильно. На меня никогда никто не нападал, а тут… Ты должен меня понять, — взяла меня за руку и этого движения хватило, чтобы снова превратить меня в озабоченного зомби.

В охапку сгреб ее и в губы впился, как в последний раз. А она стонет и за шею меня обнимает. Ну как тут не свихнуться, блять?! Как остаться при уме и памяти?

— Надюш, пригласи меня на часок. Клянусь, я в кому впаду, если не трахну тебя сейчас, — шепчу ей в губы и Моська нервно смеется.

— Только потом уйдешь, понял?

Вставляет в замочную скважину ключ, поворачивает и нажимает на ручку, а я слышу щелчок и звон проволоки, упавшей на пол.

Растяжка*…

— Ложись! — отшвыриваю Надю от двери и наваливаюсь сверху на нее.

* * *

Растяжка* — шнур, используемый для организации мины-ловушки. Иногда может использоваться граната.

ЭПИЛОГ

Кто сказал, что свадьба это волшебно, чудесно и прекрасно?

Наглая ложь.

Яркие вспышки фотокамер ослепляли до красных точек перед глазами, я путалась в длинных юбках и если бы не рука Паши, я бы, наверное, растянулась прямо на крыльце ЗАГСа.

— Зачем столько фотографов, Паш? У нас гостей меньше, — шипела на новоиспеченного мужа, пока нас с воплями и свистом забрасывали рисом, лепестками цветов и страшно представить чем еще.

— Я хочу, чтобы нас засняли с разных ракурсов. В нашем доме выделю отдельную комнату и все стены в ней заклею свадебными фотками, — на полном серьезе заявил Князев, кому-то кивая и принимая поздравления.

— Ты маньяк, Паш…

— Знаю, Моська, — улыбнулся и, подхватив меня на руки, устремился к машине. — Вот сейчас украду тебя, Князева, и буду насиловать всю жизнь.

И ведь не сомневаюсь даже.

Впрочем, я сама пошла на это, полностью отдавшись в руки этого сумасшедшего Бродяги, что появившись однажды в моей жизни, больше не захотел из нее уходить.