Бродяга. Копьё Света

Услышав историю Фрира, сопоставив временные отрезки и произошедшие нападения, я пришел к выводу, что все те смерти наемников и магов, посланных на охоту за зверем ранга Непревзойденный, были им же и запланированы. Так сказать, убийства в уплату страданиям и горя от потери, в которых находился Фрир. Желая найти виновных, убивших его семью, Фрирант вернулся к пути своей паучьей натуры, вкушающей еще теплое мясо заблудших в его землях жертв.

— Я найду виновного, Господин!

Поклялся в тот год Фрирант, присягнув мне на верность. Без контракта и договора на суть, магию и жизнь, а как суверен сюзерену. Я принял клятву, как и то, что он часть моего рода. Пусть и введенный через брак с потомком. Тату с гербом рода на руке тому доказательство.

…

Двадцать лет с тех пор прошло, но он так и не нашел виновных. Только подозреваемых, чей магический шлейф очень похож на тот, оставшийся послед нападения на дом Фрира и его семьи. По следу этих отголосков магии, запаха сущности и отпечаткам аур, паук и шел. И к сожалению, попались пока что только мелкие, незначительные сошки, слуги и подмастерья. Клятву имен не разглашающие, на смерть ради господина готовые, они умирали с улыбками на устах и смехом в глазах, говоря: «Поделом! Тварям там и место!».

— Он обязательно отомстит, — сказал Айон, идя к Ильтирму, а я же шел к Жрице, расположившейся, как и остальные авантюристы за одним из столиков. Обед заказан, комнаты тоже. — Куда дальше, майнэ Жрица? — интересуюсь я местом, которое указывает карта, разложенная перед ней на столе. Ведь всполохи от благоговения золотистого сияния видит только она, как и путь, по которому мы пойдем дальше.

Дева Света на интересующие меня вопросы не ответила, она их попросту не слышала, так как в тот момент была погружена в молитву, объединяющую их с Оракулом ментальные потоки. Глаза ее закрыты, руки в молебном жесте, губы едва заметно движутся, произнося святые слова. Поэтому право говорить от имени Сиринии, взял на себя Этиор.

— Не гони коней, Риат. Всему свое время, — фыркнул он, скрестив руки на груди и откинувшись о спинку стула, на котором сидел и чуть раскачивался. — Дева Сириния общается с Верховным Оракулом.

Оно и видно. Особенно по свечению и расходящихся в разные стороны волн чистого, неоформленного Света, очищающего все, до чего дотронется. Благо мы с Айоном выше уровнем, чем Святая Дева. Иначе нам пришлось бы несладко. Ожог, как минимум. Дьяхэ, знающий, что нам ничего не грозит, думал о своем, находился в чертогах своего разума. Все-таки родной когда-то давно город, жителем которого он был, не внушал умиротворения и спокойствия. А все еще живущие в его памяти, душе и сердце воспоминания о предательстве родителей, отдавших ребенка теневым демонам и забытому божеству в уплату за спокойствие и мир в городе и его пределах, как гласили в те времена заповеди, не делали настроение дьяхэ радужным и счастливым. Скорее хмурым, как небо в непогоду.

Он, подобно Фриру, готов был вернуться в любой момент к прошлому себе, навестить родню, обрушившись на них такой же, как в год его перерождения неожиданностью, не покойся они все глубоко в земле. Но вот плюнуть на их могилы, высказать все, что о них думает, мог бы. Да только не подойдет он к покойным родителям, так как все то, что спрятано глубоко в памяти, запечатано за замками и печатями, и напоминает о содеянном лишь фрагментми, встанет перед глазами, поднимется с глубин души и будет глодать его, точить разум утихомиренным много десятилетий назад безумием и звать в тот самый момент, наполненный криками когда-то родных: отца, матери, братьев, сестер, бабушек, дедушек, молящих сохранить им жизни.

— Я рядом, Айон, — моя рука ложится мальчику на плечо, чуть сжимает. Он прижимается, касается головой моей руки, и закрывая глаза, благодарит:

— Шэд, спасибо. Если бы не ты, я давно… — но что именно, он, так и не договорил, мне и так известно. Да и Жрица пришла в себя, отпустив ментальную связь с Оракулом.

Карта, разложенная перед ней, указывающая путь, показала следующую точку наших поисков. Ей, к великому сожалению и окончательной потере самообладания, оказалось поместье, принадлежащее когда-то:

— Сих Хантэ.