Бродяга, Плутовка и Аристократ

На этих словах он, как дикий зверь, вцепился в куриное крыло, растерзав его зубами. Ошметки мяса упали на пол. А вся картина была до ужаса мерзкой.

— Господин, я настаиваю, — повторил Густав.

— ОТВЯНЬ!

Рявкнул тот и опрокинул Густава на стол с такой силой, что столешница разломалась. Удар пришелся на и так больную спину, поэтому от боли он тут же потерял сознание. Все всполошились. Пьяного мужчину тут же силком увели. А Густава со всех сторон окружили. Прибежал Симон, в страхе наблюдая, как бледнеет кожа отца, как тяжело ему становится дышать. Роза в шоке смотрела на это, она увела остальных простолюдином от проблем подальше. Вовремя подоспел Гильмеш и оказал первую помощь. На носилках Густава увезли в больницу. Так и закончился праздник зимней жатвы.

Позже выяснилось, что удар пришёлся на почки, из-за чего Густав сильно заболел и был уже не в состоянии встать с кровати. Кроме того, его спина сильно повредилась, ног он почти не чувствовал. Проблемы с позвоночником его преследовали с самого детства, но травма и возраст сделали болезнь необратимой.

За непозволительное обращение к простолюдинам Понтия Гур Шамиля, как и его семью, лишили статуса аристократа. А семья Кол Галланд упивалась горем, недоумевая, какой путь их ждёт в дальнейшем. Симон был слишком молод, чтобы возглавить род, а нерадивые родственники только и ждала шанса, когда место главы опустеет.

IV

В тревогах прошло два месяца. Гильмеш занимался лечением Густава, но положительных результатов оно не давало. После очередного сеанса он вышел печальнее обычного. Возле покоев отца его ожидал Симон.

— Ну как он? — встревоженно спросил сын.

Гильмеш сурово сместил брови.

— Пойди поговори с ним, мальчик.

Симон насторожился и вошёл внутрь. Окна спальни были приоткрыты, она наполнялась зимней прохладой, отчего легко дышалось. Проблески солнца нежно касались краёв постели Густава, который тихонько покашливал над капельницей.

— О-о, Симон! — радостно заговорил отец. — Входи-входи. Как ты, дорогой?

— Моё состояние не так важно. Главное ты, папа. Что сказал Гильмеш? — обеспокоенно проговорил он.

— Ты его знаешь, вечно угрюмый пессимист. Со мной всё будет в порядке. Полежу ещё немного и кха-кха, — внезапный приступ кашля настиг его.

— Отец! Не перенапрягайся!

Он налил ему стакан воды.

— Ты уже обдумал моё предложение о помолвке? — продолжил Густав, попив.

— В такое то время думать о пустяках, это ведь дурно, папа. Успеется всё.

— Нет-нет. Я хочу погулять на твоей свадьбе, — настоял он. — Неужели ты откажешь своего старику? — с ухмылкой добавил.

— Ах, так и быть, я сделаю, как ты просишь, — ответил Симон с улыбкой. — И ещё кое-что. Скоро заседание совета, а ты слишком слаб, чтобы идти на него. Пропустишь и на этот раз?

— От Кол Галландов должен кто-нибудь явиться. Закон предусматривает, что в ряде случаев вместо члена совета может прийти его доверенное лицо. И я хочу, чтобы этим лицом стал ты.

— Это большая честь, отец… но что я должен там говорить?

— То, что считаешь нужным. Ты и раньше мне помогал, теперь пришла очередь и тебе самому поучаствовать в судьбе страны.

Симон ушел с приподнятым духом, однако мысли плотным туманом осели в его голове. Он понимал, что состояние отца лишь ухудшается. Папа гас прямо на его глазах, а юному Кол Галланду было не под силу спасти его. А самое страшное, Симон не знал, кого винить в произошедшем, поэтому винил себя. Что не успел, что сам не направился разнимать смутьянов, что не предугадал то, чем может обернуться смешение двух классов.

В один из дней поместье навестила Розалия, дабы справиться о здоровье Густава. Вид Симона был печальным. Работа в совете давалась ему нелегко, он казалось не поспевал за темпом мысли остальных членов. В добавок к этому на него взвалилась ноша управления делами семьи, всеми заводами, персоналом. Решения проблем таких масштабов были ему в тягость.

— Выглядишь уставшим, — произнесла Роза, присев возле. — Когда ты последний раз отдыхал?

— Давно. Но ничего, управлюсь. На самом деле я рад, что ты пришла. Хотелось с тобой пообщаться.

— Конечно, дорогой. Я только за, ты же знаешь.

— Чем в последнее время занимаешься? — спросил он, отложив бумаги.

— Посетила совсем недавно Рабочий район, была на открытие нового медицинского центра для бездомных детей.

— Всё занимаешься благотворительностью. Полезное дело. Помогаешь выходцам из гетто, — внезапно выпалил он.

— Симон. Из Рабочего района, а не из гетто. Будь осмотрительней в словах, — разгоряченно выдала.

— Прости, это ведь, действительно, для тебя важно. Я хотел кое-что спросить. Ты уже думала о замужестве?

Роза резко сменилась в лице, гнев перешел в удивление.

— Рановато мне… да и не влюблена я ни в кого… а что?

Симон тяжело вздохнул.

— Отец хочет, чтобы я женился.

— Что?! А на ком?.. не уж то? — в волнение она беспорядочно бросалась вопросами.

— Не на тебе, дурёха! На Ракшасе.

— Фуф…

— В смысле «фуф»? — спародировал он. — Я что настолько негодный жених по-твоему?

— А ты как думаешь? Заносчивый, самовлюбленный, эгоист и нарцисс. Но с Ракшасой будете как два сапога одного сапожника.