Бродяга, Плутовка и Аристократ

— Ах… видно, и я, и ребятки слегка перестарались, играясь. Кто же знал, что игрушка станет игроком по крупнее. Но даже так… эти глаза морского дна остаются до скверного привлекательными.

***

Вечером того же дня, только в Рабочем районе.

Лотти в компании ещё двух человек в спешке куда-то направлялась. Они надели плащи и под покрывалом ночи шли по переулкам.

— Не думаю, что успеем к началу проповеди, — сказал один из них. — Чего тогда торопиться?

— Стёп, даже если мы опаздываем, это не значит, что мы должны сбавлять темп.

— Георгий, прав, — встряла Лотти. — К тому же сегодня не только проповедь, сегодня мы обсудим наши планы на будущее.

— Вы серьёзно верите, что у нас что-то получится? — продолжал бурчать он.

— Если не веришь, тогда тебе следует сразу уйти! — прогневалась Лотти.

— Да верю-верю я… дай хоть недовольным побыть. А то взъелась, как собака.

— У нас нет времени быть недовольными. Оглянись вокруг, — её взгляд пробежался по стенам и переулкам. — Если мы ничего не сделаем, наш дом навсегда останется таким… или даже хуже. Посмотрите хотя бы на этого бедолагу. Не дай Бог стать таким же.

Прямо перед ними проходил человек, одетый в ободранную и грязную ткань. Его глаза были пусты, он постоянно бормотал себе под нос бессвязные фразы и еле передвигал босые ноги. Они были изранены, виднелся длинный шрам до самой лодыжки. С виду казалось, что он под наркотиками или вовсе не в своём уме.

— Как ужасно, — вновь заговорила Лотти. — Видите, он порождение этого общества… общества, которое привело нас всех в отчаяние.

— Отчаяние? — бродяга услышал её слова и повернулся всем телом к ней. — Знаете, что такое отчаяние? Отчаяние — это когда вас двое. Кха! кха! кха! — истерично засмеялся. — А? А-а?! — к полоумному пришло внезапное осознание. — Какой странное чувство… я что СУЩЕСТВУЮ?! КАКОЕ ЗАМЕЧАТЕЛЬНОЕ ЧУВСТВО!! — за словами последовал дикий хохот.

Его смех резал уши, он будто царапал сознание, проникал в его глубь и разрывал его на части. Смех сумасшедшего, в котором чувствовалась сама суть грусти. Он смеялся, но лицо исказилось от печали. И так он продолжил идти вперёд, сам не ведая куда.

III

Пять лет назад. 209-ый год со дня открытия пара Земли.

Небо над городом заволокли тучи. Они вальсировали, собираясь излить всю горечь утраты по тому, кто за ними наблюдал. Начался дождь. Холодные, крупные капли отбивали ритм по натянутым зонтам. Люди в траурных одеждах склонили головы перед могилой. Тонкая гранитная плита торчала из земли, устремляясь ввысь. Надпись на ней гласила: 196–210 гг со дня открытия пара Земли. Нейтан из Норта «Тот, кто смотрит на небо и ищет ответ».

Служитель Церкви Единства читал псалмы пророка Григория:

— Да прибудет его душа в Единой душе. И будет она вращаться в едином потоке душ созвучно с другими чистыми душами, пока не вернётся на землю обетованную и не продолжит творить дела благие и угодные роду человеческому.

Из-за дождя его белая ряса окрасилась в серый цвет, он и сам весь промок, но продолжал говорить:

— И пусть ребенок не успел начать свой путь, как уже покинул нас, но помыслы его всегда были чисты, а действия полезны. Пророк Григорий в Откровении человеческом писал: «Нет больше горя, чем утрата детей наших, ведь дети есть будущее. Я не знаю, кем были они или кем станут. Но знаю, что каждый ребенок есть самородок в чистой сути своей. И никогда не заполнить ту пустоту отцов и матерей, братьев и сестёр, друзей и подруг, тех, кто любил и ненавидел, что образовалась с уходом того, кто придавал их существованию весомости. Сам я не отец и не понять мне до конца, что значит это. Однако я понимаю, что такое терять близких. И потому скажу. Скорбите об утрате, но идите вперёд навстречу рассвету, как того хотели бы любящие вас».

На похоронах собрались все приютские дети, в том числе и Гриша. Симон привёз его, а сам остался ждать в Атмосе. Выходить у него не было особого желание, да и он прекрасно понимал, что его присутствие там излишне. Гильмеш стоял позади всех. Подле него с зонтом расположился Гамлет. Николай сам организовал церемонию, наплевав на традицию. В Артеи редко, кого хранили именно так: вкапывая пепел в землю и оставляя надгробие. Обычно имена записывались на общую могильную плиту, а прах забирали либо домой, либо отдавали Церкви. Но Николай распорядился, чтобы этого мальчика похоронили по-особенному. Роза нависла нал могилой, рыдая. Она упала на грязную землю, стуча по ней кулаками.

— Я НЕНАВИЖУ ТЕБЯ. ГИЛЬМЕШ! — кричала она. — Как ты мог такое допустить? Я ведь доверила тебе своего мальчика… Нейтан… Нейтан!

Роза прильнула к могиле, и словами не описать её горя. Это была не пустота, не гнев и не горечь. И даже не помесь этих чувств. То, что она испытывала, было чем-то пожирающим и сжигающим дотла. Словно кусок бумаги подожгли в самой сердцевине, и тлен медленно расползался до краёв.