Бродяга Ветер

Мое тело тут же вспыхнуло ослепительным светом, а когда свечение спало, в районе солнечного сплетения осталась маленькая яркая искорка. А мне отчего-то стало известно, что в случае, если клятва будет нарушена, искорка разорвет мою сущность на части, и я уже никогда не смогу воплотиться ни в одном из миров. Ужасная перспектива, но что поделаешь, клятву я уже дал.

Собравшиеся метатроны, посчитав инцидент исчерпанным, почти одновременно удалились, отправившись по своим ангельским делам. Остался лишь один из них, до того наблюдавший за всем происходящим в отдалении. Подлетев поближе, он представился Муриэлем и сообщил, что станет моим проводником и опекуном в мире Света, пока я не адаптируюсь или не решусь покинуть его. Заглянув в мои знания об ангелах и вышних мирах (похоже, в этом мире трудно сохранить какие бы то ни было секреты), он счел их крайне скудными и малоправдивыми. Чтобы это исправить, Муриэль организовал небольшую экскурсию по областям мира Света. И первое пространство, которое мы посетили, напомнило мне земное небо, видами которого я много раз любовался из иллюминатора поднявшегося выше облаков самолета. Невесомые воздушные волны бескрайнего белоснежного океана медленно клубились под нами, а весь остальной простор сиял чистотой нежно-голубого цвета. Только не было привычного мне солнца, небо само светилось теплым ласковым светом. Муриэль нырнул в белоснежные облака и, окутавшись ими, словно пушистым одеялом, принялся совершать всевозможные акробатические трюки, излучая при этом волны удовольствия и восторга. Не удержавшись, я последовал его примеру, и время для меня перестало существовать, а душа наполнилась ликованием. Не знаю, как долго мы предавались омовению в этом облачном океане, но очнулся я от того, что Муриэль, расслабленно лежавший на поверхности облака, громко подумал, что, наверное, хватит предаваться праздным удовольствиям.

— Это прана, — зачерпнув пригоршню облака, пояснил он. — Мы купались с тобой в океане концентрированной праны, тонкого энергетического первоэлемента, наполняющего каждую живую клетку, каждую живую ткань неклеточных форм жизни во Вселенной. Она разлита по всему мирозданию, но только в мирах Света можно собрать и сохранить ее. Прана тоненькими ручейками стекается в наш мир из различных уголков мироздания, по сути, являясь первопричиной появления и самой основой его существования. Все в мире Света выстроено вокруг океана праны. Любая наша деятельность так или иначе связана с нею. Вот, к примеру, одним из почетных занятий у метатронов принято считать одушевление неживых предметов и объектов в материальных мирах. Почти все разумные расы мироздания склонны наделять окружающие их предметы теми или иными духовными свойствами. Ребенок общается с игрушкой, как с живым существом, охотник или воин разговаривает со своим оружием, иногда даже наделяя его именем. У каждого мастерового есть любимый инструмент, не говоря уже об изготовленных им предметах и объектах, в которые мастер вложил душу. Изливая на неживой предмет часть своей духовной энергии, высшие формы жизни способны наполнять духовные образы этих предметов праной. Если прислушаться, можно легко уловить подобные энергетические посылы, исходящие из материальных миров, и слепить из малой части безбрежного океана духовный образ одушевляемого разумным предмета, — в руках Муриэля пригоршня облака превратилась в небольшую крылатую рыбку. Взмахнув крыльями, рыбка плюхнулась в океан и скрылась в белой полупрозрачной пене.

— Созданный образ будет притягивать излишки праны, излитые на предмет, и пополнять океан. Пойдем, я хочу показать тебе пределы, в которых собраны духовные образы знаменитых в своих мирах шедевров, — предложил Муриэль и исчез.

Пожелав последовать за ним, я оказался в пространстве, заполненном огромным множеством величественных замков и невероятных по красоте строений неизвестных мне рас. Каждая восторженная эмоция, испытанная в реальном мире, подсвечивала образы зданий изнутри, оттого они ярко светились, переливаясь разноцветной гаммой. Какое-то время я завороженно любовался творениями великих зодчих, а затем переместился в царство идеальных линий и утонченных форм. Картины выдающихся художников и произведения гениальных скульпторов при приближении оживали, воспроизводя события или действия, увековеченные на них. Променад по такому вернисажу затянулся бы до бесконечности по той простой причине, что оторваться от созерцания всего этого великолепия, не проявив изрядной силы воли, было абсолютно невозможно.