Брокен-Харбор

– Солнышко, прошу тебя, сделай мне одолжение. На меня сейчас столько всего навалилось, и мне было бы гораздо спокойнее, если бы я знал, что ты у Джери. Да, я знаю, что это глупо, что тебе будет скучно до чертиков, но для меня это очень важно. Пожалуйста.

Сестра подняла голову и уставилась на меня немигающим взглядом сиамской кошки, замерев с намотанным на руки шнурком.

– Это дело. В Брокен-Харборе. Оно на тебя действует.

Черт! Какой же я осел! Меньше всего мне хотелось, чтобы она думала об этом деле.

– Да не так чтобы очень, – сказал я с напускной непринужденностью. – Просто мне нужно присматривать за Ричи… моим напарником, помнишь, я о нем рассказывал? А это тяжело.

– Почему? Он что, тупой?

Я с усилием встал с пола. В ходе борьбы я ударился коленом, но Дине об этом лучше было не знать.

– Нет, совсем не тупой, просто новичок. Хороший парнишка и когда-нибудь станет хорошим детективом, но ему еще нужно многому научиться. А моя работа – его научить. Добавь в придачу несколько смен по восемнадцать часов, и неделя получится очень долгая.

– Восемнадцатичасовые смены в Брокен-Харборе. По-моему, тебе нужно с кем-нибудь поменяться.

Я выбрался из завала книг, стараясь не хромать. В куче было не меньше сотни страниц – и все наверняка вырваны из разных книг. Я постарался об этом не думать.

– Нет, так не получится. Но я в норме, солнышко. Честное слово.

– Хм-м. – Дина снова принялась крепко затягивать шнурки быстрыми рывками. – Я за тебя волнуюсь, понимаешь?

– Не стоит. Если хочешь помочь, то исполни мой каприз и побудь пару дней у Джери, ладно?

Дина завязала шнурки на замысловатый двойной бант и откинулась назад, чтобы на них полюбоваться.

– Ладно, – ответила она с многострадальным вздохом. – Но тебе придется меня к ней подбросить – автобусы слишком скрипят. И поскорее сделай ключи.

* * *

Я высадил Дину у дома Джери и нашел отговорку, чтобы не заходить, хотя Джери хотела, чтобы я остался на ужин: “Ты не заразишься, ведь Колм и Андреа не заболели! Днем мне показалось, что у Колма нелады с кишечником, но он говорит, что все супер… Пупсик, лежать!.. Не знаю, почему он так долго торчал в туалете, ну да это его дело…”

За ее спиной Дина изобразила безмолвный крик и произнесла одними губами: “За тобой должок”. Джери, не переставая болтать, повела ее в дом, а вокруг них подпрыгивала и тявкала собачонка.

Я вернулся домой, бросил кое-что в рюкзак, быстро принял душ и часок вздремнул. Одевался я, словно мальчишка перед первым свиданием – руки не слушались, сердце замирало. Я готовился ко встрече с нашим парнем: рубашка и галстук – на случай, если придется его допрашивать, два толстых свитера – чтобы ждать его на холоде, теплое темное пальто – чтобы укрыть меня от него вплоть до подходящего момента. Я представлял, что он тоже сейчас одевается для встречи со мной и думает о Брокен-Харборе. Интересно, по-прежнему ли он воображает себя охотником или уже понял, что превратился в добычу?

Без четверти семь Ричи ждал меня у задних ворот Дублинского замка. В руке он держал свой рюкзак, а одет был в стеганую куртку, шерстяную шапку и, судя по округлившейся фигуре, во все фуфайки, какие у него нашлись. Всю дорогу до Брокен-Харбора я ехал на максимально допустимой скорости. Поля вокруг темнели, в воздухе стоял сладковатый запах торфяного дыма и вспаханной земли. Когда мы припарковались на променаде Оушен-Вью (сплошь строительные леса, обратить внимание на незнакомую машину некому) и через весь поселок направились к дому Спейнов, уже смеркалось.

Маршрут я изучил по карте Брайанстауна, но стоило нам отойти от машины, мне показалось, что мы заблудились. Сумерки сгущались, тучи рассеялись, а небо приобрело темный сине-зеленый цвет. Над крышами, где поднималась луна, виднелось бледное белое сияние, однако на улицах было темно, фрагменты садовых оград, негорящих уличных фонарей и обвисших проволочных сеток появлялись из ниоткуда и через несколько шагов исчезали. Наши слабые тени казались угловатыми и незнакомыми, а рюкзачки за плечами делали нас похожими на горбунов. Звуки шагов следовали за нами, словно поклонники, отражаясь от голых стен и полос развороченной земли. Мы не разговаривали: полумгла, которая скрывала нас, могла скрывать и кого-то еще.

В почти полной темноте шум моря был громче, сильнее, он дезориентировал, раздаваясь со всех сторон одновременно. Сзади, будто призрак, материализовался старый синий “пежо” патрульных, звук двигателя утонул в глухом протяжном рокоте прилива, и мы оба вздрогнули, когда машина внезапно оказалась прямо рядом с нами. Пока мы сообразили, кто это, автомобиль уже исчез, скрылся между домами, в пустых оконных проемах которых виднелись звезды.

В проезде Оушен-Вью на дорогу падали прямоугольники света. В одном из них стоял желтый “фиат”, припаркованный перед домом Спейнов, – наша лже-Фиона была на месте. Когда мы поднялись по тропинке Оушен-Вью, я завел Ричи в тень дома на углу и шепнул ему на ухо:

– Очки.