Броквен. Город призраков

— Дай Детям знак, Мартисса, — он указал на замерших в ожидании мертвепризраков, лукаво щурясь.

Вдруг Мартисса посмотрела на свой маленький кулончик с фиолетовым камушком посередине. Ее глаза широко раскрылись, она на мгновение перестала дышать. И чудовища с людьми перестали дышать вместе с ней.

— Я вспомнила, — вздохнула Мартисса робко, поднимая взгляд на народ. — Ризольд однажды сказал мне такую вещь: «Во всех можно пробудить любовь, даже если и кажется, что у кого-то ее совсем не осталось. Надо лишь постараться»…

Марти улыбнулась. Так нежно и ласково, что от нее повеяло приятным теплом. Тем, которым снабжает людей солнце… От этой улыбки сердце словно вновь забилось.

— Надо лишь постараться… — повторила де Лоинз, и ее кулон вдруг засветился нежным фиалковым цветом. Этот свет заставил зубастые растения сползти со зданий, от него высохла кровь на асфальте, развеялся зеленый туман… Он осветил всю левую сторону площади Сияния! — и тогда все будут спасены.

Неожиданно мертвепризраки, коих осветил свет Мартиссы, легли на землю, прямо рядом с людьми. Они сопели, пускали слюни, но теперь не нападали, только смотрели жалобно на живых. Кто-то из толпы осмелился погладить монстра по голове, и тот… замурчал?! Массивные туши чудовищ обмякли, они начали активно ластиться к ним, Массивные туши чудовищ обмякли, они начали активно ластиться к горожанам, пуская самые настоящие прозрачные слезы.

— Мартисса сделала что-то невероятное! — взвизгнула я, аж вытягиваясь на цыпочках.

— Сделала их котами?! — а у Эйдана чуть не упала челюсть.

Я фыркнула и легонько ущипнула его за ухо:

— Нет же, глупый. Пробудила в них любовь!

Люди сорвались на радостные крики, теперь они заплакали от окутавшего их счастья. Горожане покидали все палки и бросились обнимать мертвепризраков, не брезгуя касаться склизких тел с волдырями, не страшась острых клыков и когтей. Сиреневый свет сделал монстров совсем добрыми; их пасти сузились, сделались меньше лапы, тело перестало выделять яд. Смягчившиеся, мертвепризраки своими несуразными конечностями обнимали людей в ответ, между ними даже возникал еще один маленький тусклый огонечек. Будто зажигались сердца…

Мартисса оживилась, вновь стала румяной, с искорками в глазах. Она с трепетом рассматривала сияющий кулон, пока Отец с отвращением взирал на чудовищ, что больше не подчинялись его приказу растерзывать все и вся.

— Твой Ризольд в любой бочке затычка, — вздыхал Вайталши, безнадежно закатывая глаза. — Надо же было полюбить всей душонкой какого-то пирата… Продалась за черепашек и безделушку. Чушь несусветная.

— Его слова, сказанные когда-то на закате, спасли меня, не дали окунуться ваше безумие… — молвила блаженно де Лоинз, — И благодаря этому спаслись и мертвепризраки с людьми, в их сердцах вновь зажегся огонь любви! Ах, Ризольд! Я буду верна ему, пока тело мое не разорвётся на крупицы… И ни за что, ни за что не посмею сомневаться в чьей-то любви впредь… Ведь слова Ризольда будут отныне для меня одной из заповедей… И вы не сотрёте их из моей памяти!

— Ну что за детские глупости, Мартисса? — Отец одним большим пальцем прокрутил металлический листик на конце шпаги и… поднял над Марти! — Вот так и водись с пиратами, все мозги высохнут. Витаешь в облаках, словно дура. Посмешище.

— Мартисса! — Эйдан резко сорвался с места, я побежала за ним на помощь де Лоинз. От ужаса у меня перехватило дыхание, бирюзовые волны мчали к опускавшейся шпаге на всех порах. Нужно было как-то толкнуть Отца, ведь Марти даже двигаться не могла, он вывернул ей конечности! Надо успеть, надо успеть, надо…

— Где эта двухметровая сволота?! — послышался откуда-то очень знакомый мужской голос.

— Вот он! Кидай, Синамон!

В голову Отца прилетела серебристая сковорода. Он ойкнул и отшатнулся, берясь рукой за голову. Испугавшаяся Мартисса среагировала и, хромая, успела отойти от крупной фигуры. Ее укрыли собой те самые люди, которых она недавно защищала от Детей Отца.

— Ха, так тебе и надо, Эрих!

Я и Эйдан синхронно обернулись на источник неистового шума из басистых возгласов, и у меня глаза чуть не выпали из орбит…

Среди зеленого тумана и клубов черной копоти, в кругу потоптанных растений и мелких агрессивных насекомых предстали взбудораженные броквеновцы. Желтое пламя из факелов освещало их яростные лики, развевались на ветру флаги с изображением герба Броквена, кидали отблески поднятые вилы и ножи. Я узнала в этой толпе и растрепанного дядю Синамона, и водителя автобуса, и своих бывших учителей. Все, все они сейчас стояли друг за другом и смело шли прямо в пасти к подоспевшим мертвепризракам. Мы поспешили отскочить в другую сторону, налетевшие монстры даже не заметили нас.