Броквен. Город призраков

Кёртис с выпученными глазами и открытой кровоточащей раной упал на землю. Тело его проехалось по всем кочкам и зазубринам, ударилось о камни и испачкалось в пепле и ошмётках мертвепризрачной плоти. Недалеко приземлился и дробовик, а с ним и оставшиеся серебряные патроны. Кёрт принялся отхаркивать кровь; он взялся руками за глубокий разрез на груди, пытаясь вдохнуть. Рубашка мгновенно пропиталась кровью, с каждой попыткой нормально вдохнуть и выдохнуть вытекало все больше и больше бурлящей жидкости. Револ лишь обессилено хрипел, слезящимися глазами ища дробовик.

Эрнесс приземлился поодаль от Кёртиса и поднял шпагу к ядовитому свету неба, освещая окровавленное оружие. Он принялся с неподдельным упоением рассматривать поблёскивающую густую синюю кровь. Продолговатыми тонкими струями она стекала с лезвия шпаги, маленькие капли падали на кожаные ботинки Отца. А он все озабоченно всматривался в стекающую жидкость и облизывался, ехидно клокоча. Эрнесс прямо готов был облизнуть лезвие!

Толпа живых броквеновцев взорвалась от негодования и ненависти. Люди скривились и побелели, будто вместе с Кертом и их пронзила Отцовская шпага. Игнорируя таких же взбунтовавшиеся мертвепризраков, они стремглав побежали на довольного Отца с вилами и факелами, выкрикивая что-то непонятное. Но стоило Эрнессу лишь поднять свои прищуренные глаза на орущих горожан и на мгновение сжать пальцы, как их связали появившиеся из земли сорняки.

— Не торопитесь, — язвительно бросил броквеновцам Отец и показательно вытянул шпагу. Затем же он начал горделиво водить ею из стороны в сторону, как бы показывая каждому человеку и монстру кровь самого Кёртиса Револа — вязкую и блестящую от впитавшейся магии Особенных. Естественно, никто не сводил глаз с оружия. А Эрнесс получал такое удовольствие от многочисленных взглядов и охов, что был не в силах сдержать победной ухмылки и гаденьких смешков.

Но потом он неожиданно остановился, опуская шпагу, и задал скованным людям вопрос:

— Набрели на мысль?

Уста горожан скатались в трубочку, а брови сделались домиком. Они промолчали, только подвигали плечами слегка. Сейчас народ стал похож на пойманных котом мышей, а мертвепризраки теперь тихонечко порыкивали, изображая странные эмоции.

— Нет? — Отец характерно хмыкнул, осматривая молчаливых броквеновцев. Затем добавил, вздохнув: — Хорошо, я поясню.

Он резко указал На Кёртиса, что кое-как встал на разодранные колени. Тот был совсем плох: он дрожал, истекал кровью, сипел болезненно, точно дряхлый старик… Кёртис отчаянно пытался дотянуться до дробовика с патроном… Но все было тщетно; он снова закашливался, берясь за рану. Люди и монстры перевели смятенные взоры на Револа, топчась с ноги на ногу и что-то бубня одними губами.

Отец, повышая голос, твёрдо заговорил:

— Посмотрите на вашего «вождя», — в его голосе слышалось едкое пренебрежение. — Помните, он говорил так смело: «Мы спасём нашу Родину во что бы то ни стало, я буду биться за неё до последней капли крови» или… «Я не тот, кто будет умирать второй раз, стоя на коленях перед Отцом». И что в итоге? Одна рана — и так называемый Особенный патриотизма скис. Уверен, был бы он жив — скончался на месте…

Эрнесс неприметно подошёл к кряхтящему Кёртису. Будто издеваясь, аккуратно отодвинул дробовик дальше, попутно наступая Револу на руку. Он коротко вскрикнул и склонился к земле. А Отец шумно усмехнулся и вновь повернулся к народу:

— Кертис не попытался встать, не остановил вас от атаки на меня… А смиренно встал передо мной на колени, позабыв о том, что нужно защищать дорогой Броквен и народ! — Эрнесс хлопнул в ладоши, вспыхнув. — Ох, как погрустнели ваши лица, какая влага охватила глаза! Похоже, Особенный патриотизма в один миг убил в вас этот самый дух, зажигающий сердца и заставляющийся кровь закипеть в жилах… Значит ли это, что пылкая любовь Кёртиса к Родине и верность ее народу — фальшь? Что огонь в его сердце является искусственным, а сила духа в самом деле слаба? Думаю, да.

Люди тихо заохали, точно не веря своим ушам. С щек их покатились слёзы, губы задрожали. А мое сердце больно обливалось кровью, даже волны посветлели и осели на асфальт. Я не могла слушать эту ложь, не могла смотреть, как мечется Кёртис, уже тонущий в луже собственной крови… Так хотелось подогнать магию и подать ему дробовик с оставшимся патроном, а затем хоть как-то излечить и поднять на ноги… Но этот чертов плотный зелёный туман Отца мешал нашим с Эйданом волнам протиснуться!

А ещё я заметила, что мертвепризраки хищно задвигались в сторону Кёртиса, начав окружать его. Как гиены раненную антилопу.

— Вы только вдумайтесь, люди добрые, — продолжил Отец, не спеша обходя мервтепризраков, что уже слизывали с асфальта засыхающую кровь Керта. — Кёртис Револ, в первую очередь, вовсе не защитник Броквена, и даже не патриот. Он сын главаря самой опаснейшей преступной организации за всю историю города; кровный сын бандита, убийцы… А мать его — сумасшедшая несчастная женщина.