Броквен. Город призраков

Моя воображаемая чудо-лодка окончательно исчезла, растворяясь в бирюзовом дыме, от которого разило фейерверками. Пропал двигатель, узорчатые корпуса утонули в глубине вязких вод Акилессы. Мы вышли на очередной луг с выцветшей травой и постепенно увядающими цветами. Шумно капала со светящихся лепестков зелёная слизь, что поблескивала на свету худого полумесяца. Я старалась обходить небольшие лужицы сей странной субстанции, сохраняя в голове мимолетную мысль о том, что цвет и конституция напоминали трупные пятна на телах сумасшедших призраков. Эйдан же активно размахивал жезлом, давая светлым голубым волнами водопадом литься из чрева Эйнари. Он убирал большую часть слизи, уступая нам двоим дорогу. Заброшенные обгорелые дома стояли в ряд, напоминая деревню; были и дряхлые колодцы, и заборы с колотыми банками, а также сараи, толчки и множество пугал, на чьих ветвях повисли ошмётки трупов воронов. К слову, темно-синие призрачные птицы с кандалами на лапках сидели на каждом дому, обклевывая гнилую древесину.

— Гиблое место, — бросил Эйдан, с интересом всматриваясь в окна домов. Пускай они пустовали, мне все равно казалось, что из окон на меня кто-то смотрел и противно ухмылялся. — Наверняка хорошая деревенька была в прошлом.

— Да-а, хорошо, наверное, тут было, — закивала оживленно Телагея, высматривая на крышах что-то. — Юнку здесь нравится! А если Юнок одобряет, значит, и правда хорошо!..

Юнок проскочил мимо меня, виляя хвостиком и ушками. Тоненькая цепочка на его хвосте даже не звенела. Зато как стучали копыта по глиняной земле и траве, как проходила тушка по голубым волнам!

— Кажется, за горизонтом ничего не видно, Тела, — Тайлер потянулся на носочках. Его веснушки осветил полумесяц, хитро выглядывающий из крыш и юбки Марати. — Может, нам в другую сторону?

— Если я не обучена грамоте и мертва, это не значит, что мозг у меня сгнил, товарищ Тайлер! — весело хохоча, ответила Телагея, плавно прыгая от землянки к землянке. Её перелёт напоминал танец бабочки. — Хоть и была в Кабаке я около ста лет назад, глазёнки помнят нужный дом. Он просто в самом мягком месте мира!

Ещё пару километров мы шли молча, разглядывая здания и заросшие сорняками грядки. Тела плыла чуть впереди нас вместе с козлёнком, напевая веселую балладу военных лет. Строчки из припева: «Враг злой наш падет, Солнце песню нам споёт; о реках и озёрах, о родных просторах, о тепле материнских рук, о том, как горит в Аду недуг! Там каждый злодей наш горит, чёрная дева с рогами кнутом их телеса палит!» Марати чеканила так четко, что даже мы порою содрогались от столь твёрдого пения, хотя сама Тела была спокойна, носочки вытянуты, а белые глаза мечтательно смотрели вдаль. Её песни и короткие подбадривающие фразочки разжигали огонь внутри, возбуждали интерес к победе над неизведанной аномалией. Никогда бы не подумала, что дети войны так вдохновляют…

— О, смотрите, вот он! — заверещала на всю округу Телагея. Она указывала на большой дом: он был так же заброшен, но отличался от остальных построек своим размером, большим и широким. Узкие окна были выбиты, в кое-каких местах отвалились доски. На крыше возвышался своеобразный купол с часами, которые остановили свой ход, показывая без семи минут полночь. Массивные двери гостеприимно распахнулись, давая узреть просторное здание изнутри. Правда, там все завалено барахлом и мало чего интересного можно увидеть. Но… походу, именно через эту постройку можно было выйти в Кабак. Многообещающе.

— Отлично, — Эйдан впервые за эти минуты улыбнулся, — главное, не отходим друг от друга.

— Верно подметил, Эйд! — Тела спустилась на землю и подошла ко входу в здание. — Вход в Кабак ещё найти надо среди всех этих обломков, так что не расслабляемся.

Я и Тайлер кивнули, напряжённо переглядываясь, и для надежности взялись за руки, что обе вспотели.

Когда зашли в дом, толстый слой пыли, что дремал на деревяшках, вдруг поднялся от наших тяжелых шагов. Половицы заскрипели, а нос защекотало, и послышались тихие чихи. Парадный заваленный вход освещали призрачная дымка и все тот же темный свет ночного неба. Алмаз Эйнари служил нам фонариком, показывал все паутины и старые книжки. Мои волны принялись исследовать каждый уголок дома, каждый стеллаж и стол, да быстро суетливо так. Сердце моё забилось сильнее, я с трудом сглотнула огромный комок слюны, скопившийся в горле. Когда магия так спохватывалась определенного места и, самое главное, ярко светилась, это было не просто так. Сила, находившаяся в броши, реагировала так на особенные места, кои пропитала недавняя, родная магическая аура. Например, волны светились в пекарне дяди Синамона, на улице, где раньше жила моя бабушка. Магия вспоминала все то, что совершала ранее, находила свои оставленные сгустки. Моя нахлынувшая тревога заключалась в том, что в этом месте я с роду не была, да и незнакомо оно было даже по рассказам бабули. Но брошь так рьяно пульсировала на груди, что, казалось, бирюзовый покров реликвии вот-вот разобьётся.