Bromance. Книжный клуб спешит на помощь

— Мы в хороших руках, Кэнди. Все пройдет быстро.

Тут в палату вошел Кейден, нервно переминаясь.

— Э-э, можно?

Кэнди напряглась и перевела обеспокоенный взгляд с брата на Алексис, которая ответила:

— Конечно.

Он громко сглотнул.

— Прости за мое поведение. За все прости.

Она склонила голову.

— Тебе не по себе оттого, что я могу умереть, спасая твоего отца?

Он резко побледнел. Алексис рассмеялась.

— Да я шучу.

В этот раз Кейден покраснел.

— Заслуженно.

Она не стала спорить. Простить Кейдена будет сложнее, чем Эллиотта, потому что тот хотя бы признавал свои ошибки и был готов за них отвечать. Кейден достал из кармана сложенный листок и передал Алексис.

— Она еще кое-что тебе нарисовала.

На бумаге были изображены три кривые полоски красного, желтого, голубого цветов. Сверху было написано «Тете Алексис».

— Это радуга, — объяснил Кейден. — Если хочешь, я пока оставлю рисунок у себя.

— Нет, — выпалила Алексис. — Я… я возьму.

— Когда все кончится, надеюсь, мы сможем…

— Возможно, — поспешила перебить она, поскольку боялась, что эмоции возьмут верх. Он понимающе кивнул.

— Э-э, вернусь к маме. Она вся на нервах.

— Свидимся после.

Он удивленно поморгал и вышел.

— Он старается, — сказала его сестра.

— Вижу. Я тоже.

Кэнди нервно прикусила губу и неуверенно начала:

— Так Ноа?..

В груди защемило. Алексис покачала головой и глубоко вздохнула, прежде чем заговорить:

— Он вряд ли простит меня за то, что я в нем усомнилась.

— Но он тебя любит.

К глазам подступили слезы.

— Я слишком сильно его ранила.

— Не верю, — Кэнди положила ладонь на ее плечо. — Обещаю, он приедет.

Худшим моментом в своей жизни Ноа считал тот, когда Алексис последний раз вышла из его дома, однако оказалось, может быть и хуже. Сейчас она готовилась к операции, телефон был выключен, поэтому, если он не приедет вовремя, она отправится на хирургический стол, так и не услышав всего того, что Ноа хотел ей сказать.

— Быстрее, — прорычал он Колтону уже, должно быть, в сотый раз за поездку.

До медицинского центра оставалось минут пятнадцать. Алексис вот-вот заберут на предоперационную подготовку, после чего посетителей к ней больше не пустят. От этой мысли к горлу подступила дурнота. Или от того, что вождение Колтона растрясло остатки вчерашнего алкогольного ужина. Ноа вцепился в потолочную ручку, также называемую мать-вашу-мы-сейчас-сдохнем ручкой, когда Колтон резко перестроился в другой ряд. На заднем сиденье застонал Русский.

— Мне нехорошо.

— Открой окно, — велел сидящий рядом с ним Мак. — Дыши через нос.

— Если его стошнит в моей машине, я вас всех придушу, — предупредил Колтон, с визгом обгоняя минивэн, который просигналил ему вдогонку.

— Не придется, если мы все разобьемся, — пробурчал Мак.

Ноа зажмурился.

— Хоть сдохни, но ты обязан доехать.

В палату вошла медсестра и представилась, после чего задала Алексис стандартные вопросы — спросила имя, дату рождения, цель визита и прочую информацию, для того чтобы не произошло случайной ошибки. Затем она сообщила, что совсем скоро их с Эллиоттом отправят на предоперационную подготовку.

Крепко обхватив себя руками, Кэнди нервно покусывала губы. Алексис распахнула объятия, и та с облегчением в них упала.

— Даже не знаю, как тебя благодарить.

— Просто подбери мне классный подарок на Рождество.

Кэнди рассмеялась, отчего в палате посветлело, и отстранилась.

— Увидимся, когда придешь в себя.

Медсестра покатила кровать Алексис вдоль длинного коридора мимо ряда автоматических дверей. Повернув за угол, они остановились в палате вдвое больше предыдущей. Внутри уже находился Эллиотт, который лежал на кровати, а медсестра мерила ему давление. Он не побрился, и полуседая щетина добавляла ему возраста.

— А вот и наша спасительница, — улыбнулся он.

— Боялся, я не появлюсь?

— Нисколько.

Он протянул к ней руку, и пару мгновений Алексис тупо на нее смотрела, потеряв дар речи от наплыва неожиданных эмоций. Затем потянулась и взяла его за руку.

Колтон резко остановился перед больницей, тормоза завизжали.

— Вылазьте, я пока припаркуюсь.

Ноа уже мчался ко входу, не успели остальные выбраться.

— Нельзя бегать в больнице! — возмутился Мак, нагнав его перед автоматической дверью на входе. Ноа показал ему средний палец.

— В больницах постоянно бегают. Бывают экстренные случаи.

Приближающиеся шаги Русского походили на удары молота.

— А как же романтические поступки? Ради них люди постоянно бегают.

Кроссовки Ноа пронзительно заскрипели, когда он поскользнулся на повороте и машинально схватился за стену, едва не свалив портрет какого-то мужика — очевидно, благодетеля, в честь которого назвали отделение. Мак придержал его и подтолкнул вперед. Санитарка с тележкой вскрикнула и отпрыгнула с их пути, когда они пронеслись мимо, чуть не сбив ее с ног.

— Эй! Здесь нельзя бегать!

— У нас тут приступ романтики! — тяжело дыша, прокричал Русский.

— На четвертый, — бросил Ноа, минуя лифт — по лестнице будет быстрее. Мак недовольно скривился.

— Да ты шутишь?