Bromance. Тайный клуб романтиков

Тее не хотелось мороженого, но она все равно согласилась. Потому что еще меньше ей хотелось сидеть в одиночестве, ожидая звуков подъезжающей машины, и понимать, что она наконец-то поняла еще одну из бабушкиных мудростей.

Одиночество в браке – худший вид одиночества.

Так одиноко Тея не чувствовала себя никогда в жизни.

Гевин провел бессонную ночь на диване в подвале у Мака. Весьма логично – закончить там же, где все и началось. Ну, и к тому же никто другой не позволил бы ему остаться. Дэл и Ян сказали, что он должен сам все обдумать, Малколм был занят, а в дом русского он и сам ни за что не пошел бы. Кто знает, с какими кишечными неожиданностями пришлось бы там столкнуться?

Мак впустил его, вручил бутылку виски и одеяло и сказал, что отрежет ему яйца, если Гевина вырвет мимо туалета.

Теперь он проснулся. Непочатая бутылка виски стояла на кофейном столике, а пара любопытных глаз разглядывала его, как животное в зоопарке.

– Ты заболел? – У девочки были темные косички, в руках она держала розового плюшевого кролика. – Дядя Мак говорит, что ты болен.

Гевин откашлялся. Горло пересохло и саднило. Разве бывает похмелье без алкоголя?

– Дядя Мак?

– Да, мой дядя.

– А ты кто?

– Люси.

– Приятно познакомиться.

Люси положила руку ему на лоб.

– Лихорадки нет. Хотя изо рта у тебя воняет.

Несмотря на звон в голове и зияющую пустоту там, где раньше находилось сердце, Гевин сумел выдавить улыбку.

– Надо думать.

– Дядя Мак велел передать тебе вот это. – Она вытащила из кармана толстовки зеленое яблоко.

Гевин громко рассмеялся.

– А где он сам?

– Наверху, с мамой, папой и моими сестренками.

Звон в голове превратился в грохот отбойного молотка, когда поток солнечного света пробился сквозь жалюзи на стеклянных дверях, ведущих в сад и к бассейну.

– Ну, – сказал Гевин, садясь. – Спасибо за яблоко. Не могла бы ты попросить дядю Мака спуститься вниз?

– Конечно! – Люси ускакала прочь, оставив Гевина в горьких раздумьях.

О том, что он вчера был слишком опрометчив. Что ему следовало сразу же вернуться. И молить о прощении. А теперь уже поздно. Слишком поздно.

Глухие шаги на лестнице возвестили о появлении Мака. Он появился из-за угла и ухмыльнулся.

– Никак живой?

– Я не пил.

Мак поднял бровь.

– Надо же. На тебя не похоже.

Гевин умылся и вытер лицо.

– Я и не знал, что у тебя есть племянница.

– И не одна. Дочки брата.

– Я и о брате не знал.

– Ты обо мне многого не знаешь.

Гевин кивнул.

– Спасибо, что пустил меня.

– Когда у тебя самолет?

Ах да. Он же летит в Нью-Йорк. Как будто все это его сейчас волновало.

– Через пару часов.

Мак опустился в кресло и наклонился вперед, упершись локтями в колени.

– Уход был смелым шагом, Гев.

– Дэл так не считает.

– И ты вроде как нарушил правило номер один.

– Не говорить о книжном клубе?

Мак покосился в сторону.

– Да, и правило номер два.

– Не позволяй русскому гадить в твоем туалете?

– На хрена ты шпарил все точь-в-точь по книге, умник? Мы же предупреждали.

Гевин уставился на яблоко в своей руке.

– Как бы ни повернулось дальше, х-х-хочу, чтобы ты знал: я благодарен вам всем за то, что столько возились со мной.

Он стал совсем другим человеком, чем был до книжного клуба. Признавал собственные ошибки, видел свои недостатки. Стал более уверен в себе. И да, как любовник он теперь гораздо искуснее.

И все же этого недостаточно! Одной любви недостаточно.

– Что будешь делать дальше? – спросил Мак, вставая.

– Сяду в самолет. А там посмотрим.

Мяч был на стороне Теи. Ему оставалось только ждать.

Глава двадцать восьмая

Тея проснулась в гостевой комнате. Шея затекла от неудобной позы, потому что Тея заснула за книгой. Всю ночь ей снилась Англия времен Регентства, только люди были из реальной жизни. А когда она проснулась, ее охватил стыд.

– Хочешь кофе?

Тея открыла глаза. В дверях стояла Лив.

– Хочу.

Лив вошла и села на кровать.

– Почему ты здесь?

Тея встала и подошла к окну.

– Знаешь, что я делала всю ночь?

– Разбивала стену?

Тея сумела рассмеяться.

– Нет. Думала о маме.

Для вас всю жизнь существовала лишь одна правда… А вы когда-нибудь пытались взглянуть на ситуацию с точки зрения матери?

Лив попятилась.

– С чего это вдруг?

Потому, что все наши проблемы тянутся из прошлого.

– Просто пытаюсь взглянуть на вещи с ее точки зрения.

– Вряд ли она того заслуживает.

– Может, и нет, но взять и возненавидеть ее у меня не получается. А у тебя?

Лив встала.

– Зачем заглядывать под бревна, если боишься чудовищ, которые из-под них выползут?

Тея рассмеялась. И снова бабушка. Лив и Тея слышали эту фразу чаще, чем любую другую. И теперь Тея знала, что понимала ее совсем неправильно. Дело не в том, чтобы бояться уродливых ползучих тварей. Главное – быть готовой противостоять им.

– Я трусиха, Лив.

Ее сестра ответила обычной усмешкой, в которой без труда читалось «что за бредни ты несешь?».

– Ты? Трусиха? Да я не знаю человека сильнее тебя!

– Нет. Гевин прав насчет меня. Я трусиха.

– Перестань, Тея.