Броненосец «Варяг»

9.14. Дистанция шестнадцать кабельтовых, Карл Петрович увидел, что один миноносец, над которым так удачно ухнул сегментный, стал отставать и разворачиваться, но три других упорно шли вперед. Их напор могла остановить лишь сталь наших орудий, и без того развивших максимальный темп стрельбы, и профессионализм комендоров. Они его продемонстрировали, причем так как целей было три, а не четыре, то возросшее количество попаданий распределилось по меньшему количеству целей. В них попало тридцать снарядов, примерно в каждый по десять. Для кораблика с толщиной борта в треть дюйма, это было существенно. Так, «Хаятака» получил два снаряда в корму, в палубу и каюты экипажа, это все было бы ничего, но один попал в машину, и миноносец резко сбавил скорость, а второй – в носовой заряженный торпедный аппарат, и оглушительный хлопок взрыва отправил «Хаятаку» на корм рыбам. По остальным миноносцам болванки сработали по касательной или не задев жизненно важные органы, и они шли к своей цели. «Упорные самураи», – сказал вслух на мостике «Рюрика» флаг-офицер Егорьев. Но дистанция – уже одиннадцать кабельтовых, пушки бешено молотят в миноносцы, а большей частью в море. Иессен (Бурлаков) вспомнил о своем предназначении в этой жизни – выиграть войну, а может так получиться, что пара торпед утопит бронепалубный крейсер, и так глупо при первом выходе в море, да еще после такого удачного боя, да и ущерб противнику нанесен не хилый, вполне сопоставимый с ущербом от сухопутного сражения. Но внимание его привлек еще один взорванный миноносец противника, пораженный, вероятно, в середину корпуса снарядами в шесть дюймов, сразу в оба котла, и разодранный в результате взрыва на две части, которые сейчас и тонули, но еще с бака било двенадцатифунтовое орудие, и два сигнальщика, стоящие поодаль, упали, сраженные очередным японским снарядом. «Все под Богом ходим», – подумал Карл Петрович.

Капитан 3-го ранга Кондо превратился в сгусток энергии, демона, летящего на двадцати восьми узлах и потерявшего чувство страха. Все его товарищи были подбиты или взорваны, да и ему жить лишь миг, но в этом мгновении и ощущается все твое естество, воздух становится тягучий, а мысли работают как никогда, и все вокруг, как в замедленном кино. Падает рядом горнист и штурман, срубает двух матросов с верхней палубы, замолкает орудие, так как сегментами русского снаряда срезаны канониры, остались лишь ноги на палубе, с которых стекает кровь. Да и пушка уже не нужна, одна, против этих великанов. Цунэмацу отдал приказ с семи кабельтовых выстрелить тремя торпедами по второму крейсеру в отряде, первый уже отошел на недосягаемую дистанцию. И как только торпеды покинули аппараты, судьба перестала оберегать миноносец, отбросила его, как кожуру мандарина, выполнившего, то, что ей режиссером жизни задумано, и сразу два десятка трехдюймовых и два шестидюймовых фугаса, а также сегментный снаряд, залетевший внутрь и там взорвавшийся. Поставили жирный крест на судьбе флагманского миноносца «Хибари» и его храброй команды. Торпеды системы Уайтхеда образца 1892 года шли хищными акулами к своей цели на глубине в три ярда. С корабля они были плохо различимы, и вообще было непонятно, выпустил их японский миноносец или нет. Белые барашки скрывали их в толще воды, и три стальные сигары со ста тридцатью двумя фунтами взрывчатки в каждой неслись к своей цели. На крейсерах задробили стрельбу, и сотня глаз вглядывалась в волны, понимая, что все разрешится в течение нескольких секунд. Но мало обнаружить мину, в конце концов, её увидели, и глаза людей округлились от ужаса, так как знали, что в одной торпеде содержится взрывчатки в десять раз больше, чем в двенадцатидюймовом снаряде, так еще и взрыв получается гидродинамический: повредит корпус корабля не только взрывчатка и части торпеды, но и сила удара воды по стальному корпусу. Все закричали: «Три торпеды по правому борту»! Рулевой пытался отвернуть, но крейсер водоизмещением семь тысяч тонн не так просто сместить с курса, и если одна торпеда прошла за кормой «Витязя», вторая практически попала в винты, и была оттуда выплюнута водой, и потеряла ориентировку по причине кавитации⁵², которая неизбежно возникает в данном месте, то третья, на которой погибший уже минер нарисовал краской иероглиф банзай⁵³, попала в кормовое котельное отделение крейсера и взорвалась всей своей силой.

Одновременно один из транспортов эффектно взорвался, вероятно, вез боеприпасы, повредив и другие, рядом стоящие транспорты и пирс. Мощное «Ура!» раздалось над русскими крейсерами с левого борта и траурное молчание с правого. Контр-адмирал Иессен приказал задробить стрельбу.