Броненосные крейсера “Шарнхорст”, “Гнейзенау” и “Блюхер” (1905-1914)

16.45. Командир “Глазго” окончательно смог определить курс противника и в 16.47 на нём подняли сигнал “Вижу неприятельские броненосные крейсеры, идущие курсом SO”. “Глазго” развернулся на курс SW-65° и полным ходом пошёл на соединение с “Гуд Хоуп”, “Монмут” и “Отранто”. Они сразу же развернулись вслед за “Глазго”. Обнаружив немцев, британские корабли отвернули от них, чтобы перестроиться в кильватерную колонну. Видимость была хорошей, небо чистое, но в это время флагманские корабли обеих эскадр разделяло около 50 миль. Крэдок и Шпее ещё не видели друг друга.

16.47. На германской эскадре опознали англичан, довернули курс на “Глазго” и увеличили скорость хода с 14 уз до полного. Немецкие крейсера шли лагом к волне.

17.00. С эскадры Шпее обнаружили “Монмут” и “Отранто”, уходящие на W. Курс “Глазго” определили как SW-65°. По сведениям немецев, он беспрерывно передавал радиограммы о курсах и строе противника. Немецкие радисты пытались помешать их передаче. В 17.05 курс германской эскадры изменили на SW.

17.10. Крэдок приказал поднять полный пар в котлах. Крейсерам он приказал сближаться, ориентируясь на “Глазго”, который был ближайшим к немецкой эскадре.

Оба противника обнаружили друг друга.

Крэдоку стало ясно, что перед ним вся эскадра Шпее – по крайней мере оба броненосных крейсера и “Лейпциг”. О двух других лёгких крейсерах можно было только предполагать по дымам, если не принимать их за транспорты. Шпее видел только три корабля и дым четвёртого. Ни Шпее, ни Крэдок не подозревали о присутствии эскадр противника в полном составе. Оба считали, что охотятся за отдельными крейсерами.

По маневрированию эскадр можно судить, что обе они стремились сблизиться с противником, но сделать это в более выгодный для каждой из сторон момент. Однако прошло ещё около двух часов, прежде чем начался бой.

Шпее имел точные сведения, что крупных кораблей у англичан в этих водах нет. Он видел перед собой три крейсера. Четвертый корабль мог сказаться тоже крейсером, или, в худшем случае, устаревшим броненосцем, о присутствии которого сведения имелись. В случае успешного боя немецкая эскадра спокойно проходила в Атлантику.

Иное дело Крэдок. Он не считался безрассудным и вполне реально оценивал возможности своей эскадры, не получив обещанного ему “Дифенса”. Крэдок ожидал эскадру Шпее позднее и охотился лишь за одиночным кораблем, для перехвата которого и строил свою завесу незадолго до встречи. Достаточно рассмотреть схему маневрирования обеих эскадр, и сразу становится ясно, что Крэдок хотя и стремился вступить в бой, прекрасно понимая, что после длительного океанского перехода машины немецких кораблей сильно изношены и не выдержат длительной погони, но делал это несколько неуверенно. Крэдок вполне мог бы и не вступать в бой – до конца светлого времени уходить от немцев в противоположном направлении и затем, скрывшись в наступившей темноте, попытаться присоединиться к “Канопусу”. К тому же непогода и приближающаяся темнота ещё больше увеличивали шансы на спасение тихоходного “Отранто”.

Вероятно, принимая решение о бое, английский адмирал исходил из сложившейся ситуации, поскольку в любом случае согласно инструкциям Адмиралтейства главной его задачей было не пропустить немецкую эскадру в Атлантику – именно с этой целью ему и поручили командовать морскими силами в Южной Атлантике. Он допускал, что достаточно было бы просто в какой-то степени повредить крейсера противника, чтобы лишить их оперативного маневра. Поврежденные немецкие крейсеры не смогли бы получить серьезного ремонта в нейтральных портах, а если бы из-за повреждений они потеряли бы какую-то часть скорости хода, то не смогли бы и уйти достаточно далеко. В этом случае, эскадре Крэдока было бы достачно просто вовремя выйти из боя и сообщить о точном местонахождении немецкой эскадры. Дальнейшие дни немецкой эскадры были бы сочтены – через некоторое время из центральной части Тихого океана и Атлантики прибыли бы мощные силы, и немцев, не имевших возможности уйти из-за полученных повреждений, попросту бы разгромили.

Соотношение весов в бортовых залпах были следующими: “Гуд Хоуп”-два 234-мм восемь 152-мм (707 кг), “Монмут” – семь 152-мм (408 кг), “Глазго” – два 152-мм пять 102-мм (161 кг), “Отранто” – три 120-мм (40 кг).

Итого: два 234-мм, 17 152-мм, три 120-мм, пять 102-мм. Всего 1316 кг

“Шарнхорст” – шесть 210-мм, три 152-мм (866 кг), “Гнейзенау” – шесть 210-мм три 152-мм (866 кг), “Лейпциг”, “Дрезден” и “Нюрнберг” – по пять 105-мм (все три 240 кг). Итого 12 210-мм шесть 152-мм 15 105-мм. Всего 1972 кг.

Из изложенного очевидно подавляющее превосходство немцев: бортовой залп из 12 210-мм и шести 150-мм орудий общим весом 1772 кг у немцев, против двух 234-мм и 15 152-мм общим весом 1115 кг у англичан, как 1:1,6.