Бронепароходы

Алёшка, Федя, Серёга Зеров и Мамедов топтались возле рубки рядом с Иваном Диодорычем. Даже Катя со Стешкой поднялись на крышу надстройки. Всех беспокоил зловещий грохот впереди.

— Дурное дело туда лезьти… — заметил Серёга.

— Хуже не будет! — зло бросила Стешка.

Иван Диодорыч молча размышлял: впереди — пушки, позади — «Кент»…

— Нэ вэды ыз-за мэня лудэй под огон, Ванья, — негромко попросил Мамедов. — Давай я в лодку сяду и уплыву на бэрэг. Сдайса «Кэнту», объясны, что я тэбя оружьем заставыл уйты от прыстаны…

Катя не изменила своего мнения о Мамедове — он зверь, и всё, но сейчас бегство Мамедова ничего бы не решило, и виновата в этом была она, Катя.

— Дядя Ваня, «Кенту» сдаваться нельзя, — сказала она. — Я проговорилась Роману о том, что мы знаем про его груз… Роман вас не пощадит. Он добьётся, чтобы всех, кто знает о ящиках, посадили в тюрьму. Или расстреляли.

Иван Диодорыч тяжело закряхтел: эх, Катюша, Катюша…

— А если мы сами сдадим Горецкого британцам? — предположил он.

Катя вспомнила пощёчину, полученную от Романа. Вспомнила, как Митя Уайт и Джеймсон просто отвернулись, чтобы не связываться с Горецким.

— Я уже попробовала, дядя Ваня… Им нет дела до нас.

Иван Диодорыч внимательно посмотрел на Катю — и догадался, что Катя, как и он сам, уткнулась в тупик: никто их не выручит, кроме своего парохода.

— Так, все в машинное! — скомандовал Иван Диодорыч. — Идём на прорыв!

…А к устью Белой на тихом ходу придвигались обе флотилии.

У левого берега ярко горела и дымила брошенная канонерка, но она уже никого не интересовала. Большевики вели огонь вразнобой: дальние пароходы — навесной, ближние — настильный. Спаренные суда Федосьева отвечали мощными залпами, будто плавучие артиллерийские форты. С шумом взлетали водяные столбы разрывов, по взбаламученной Каме плыла кипящая пена.

С мостика «Гордого» за сражением увлечённо наблюдал Федосьев.

— Речной бой, брат, — не морской! — пояснял он Знаменскому. — Тут чаще сшибаются на встречных курсах, и всё зависит от характера: кто дрогнул и оставил позицию, тот и проиграл, а потери не важны!.. Да т-щёрт его подери!..

Федосьев увидел, что с Белой на Каму выходит буксир.

— Это же Горецкого посудина! — глядя в бинокль, определил Федосьев. — Куда в пекло-то суётся, дурак?! Зла не хватает на этих гражданских!..

«Лёвшино» очутился между флотилиями, и над ним хищно засвистали снаряды. Буксир чуть помедлил, словно колебался, выбирая защитника, и повернул в сторону кораблей Федосьева. И тотчас же рядом с ним взметнулся фонтан: для большевиков «Лёвшино» мгновенно стал врагом. Яростно работая колёсами, буксир устремился прочь из-под обстрела — вверх по реке.

Снаряд взорвался у него на корме, раскурочив угол надстройки. Полетела щепа от лодки, лежащей на трюмном люке, упал набок дефлектор, за борт с плеском обрушилась стрела подъёмного крана. Окна рубки вмиг почернели — в них вынесло все стёкла. Впрочем, буксир вроде бы сохранил ход.

— Утопят его, честное слово… — с досадой пробормотал Федосьев.

— Давай атакуем комиссаров! — загорелся Знаменский. — Отвлечём!

Федосьев широко улыбнулся мичману — соображает юнец, и не трус!

— Шилов! — крикнул он вестовому. — Пусть радируют на суда, чтобы расцепляли спарки! Идём на красных!

Тем временем флотилия большевиков переместилась вперёд, и Бельское устье было уже на правом траверзе головных пароходов; на одном из них — на канлодке «Рошаль» — развевался вымпел флагмана. Но большевики слишком увлеклись охотой на «Лёвшино» и перестрелкой с противником: их дозорные не заметили на Белой дым приближающегося «Кента». Канлодка «Рошаль» вылезла прямо под носовое орудие британцев, и британцы сразу же всадили снаряд в борт флагмана — у него раскурочило надстройку. Вторым снарядом британцы успели сбить трубу. «Рошаль» окутался дымом и паром, и сквозь чёрно-белую тучу вверх ударил столб огня — взорвался мазутный бункер. Эхо гулко прокатилось по створу, вода потемнела от мелкой зыби.

Гибель флагмана решила исход битвы: суда красных начали разворот.

— Неужто отпустим их? — разгорячённо спросил у Федосьева Знаменский.

— Не-а, надо и под хвост насыпать! — азартно ответил Федосьев. — Шилов, радируй «Кенту», что он вместе с нами преследует противника! Остальным заняться буксировкой подбитых судов на базу, трофеи всегда пригодятся!

Рядом с таким командиром Знаменский чувствовал себя счастливым.

Набирая скорость, «Гордый» прошёл мимо «Лёвшина» и дал гудок.

15

«Ревель» работал на переправе до вечера, и табор «ударников» опустел. Когда тень соснового бора накрыла отмель у правого берега, на реке появился бронепароход — это был «Статный» из первого дивизиона. Он пришвартовался к борту «Ревеля». Роман, конечно, не знал, какие известия получил Старк, но на «Ревеле» объявили отвал. Судно возвращалось в Николо-Берёзовку.