Бронепароходы

Осип Саныч поднял пары, Серёга Зеров с Рябухиным сбросили с кормы в воду искорёженные обломки крана, Федя подмёл в рубке разбитое стекло, Дудкин взялся за штурвал, боцман Панфёров с Девяткиным шпилем вытянули якорь на крамбол. Закрутились колёса, и «Лёвшино» двинулся на стрежень.

До Николо-Берёзовки они добрались уже глубокой ночью, но флотилия бодрствовала. Перед селом дорогу «Лёвшину» перегородил сторожевой катер. Дежурный офицер не захотел подниматься на борт буксира.

— Мост под обстрелом, в Сарапуле — бои! — крикнул он. — Флотилия готовится на прорыв, броневые суда прикрывают гражданских! Капитан, двигай в колонну первого дивизиона, она у хлебных амбаров!

…Роман проснулся от толчка дебаркадера и голосов: это швартовался пароход. Роман вскочил на ноги — ну слава богу!.. Громыхнули кранцы, брякнула сходня. В комнату ожидания, переговариваясь, вошли британские моряки, впереди — капитан Джеймсон. В полумраке он не узнал Романа.

Роман остановил Митю Уайта:

— Послушай, переведи, пожалуйста, капитану мои слова…

Британцы уже уходили с дебаркадера по мосткам на берег.

Митя ответил холодным взглядом:

— Я не переводчик.

— Прости за бесцеремонность, но я по важному делу! — Роман мягко взял Митю за локоть. — У меня на борту — бунт, команда гонит судно в Пермь! Мне нужна вооружённая помощь, чтобы вернуть порядок! Британская миссия несёт ответственность за моё предприятие!

Митя вежливо высвободил руку.

— Я служу на русской флотилии, а не в британской миссии, — сухо сказал он, — и не обязан вникать в авантюры командования союзников. Объясняйся с капитаном сам, как сумеешь, без моего участия.

— В чём дело, дружище?! — изумлённо спросил Роман.

Митя одёрнул китель, спокойно глядя Роману в глаза:

— Горецкий, у меня нет друзей, которые бьют женщин.

16

Армада шла в предрассветной мгле, растянувшись на две версты. Суда без вооружения старались держаться возле бронепароходов, но правее — чтобы отгородиться от берега, уже занятого частями Красной армии. Река угрюмо затихла; над зыбкой туманной пеленой плыли рубки, дымящие трубы и мачты.

— Глотнёшь для бодрости? — спросил Федосьев, побултыхав фляжкой. — Шотландский скотч! Хоть в дизель заливай! Союзники отблагодарили!

— Не хочу, — отказался Роман. — А чем ты британцам угодил?

— Под огнём с Дербешского огрудка их снял, как тебя в прошлом году.

На огрудок «Кент» выскочил во время преследования большевистской флотилии после боя на устье Белой. Большевики были готовы развернуться и обрушиться на обездвиженного противника, но подоспел «Гордый». Федосьев приказал скачать сотню пудов мазута из бункера в воду и поджечь; под защитой дымовой завесы «Гордый» стянул британцев с мели.

— Если бы не «Кент», мы ещё пару канонерок бы утопили, — с сожалением заметил Федосьев. — Вот Джеймсон нам и посочувствовал.

— Одну мы уж точно подбили так, что можно считать потопленной, — заявил мичман Знаменский.

Федосьев, Знаменский и Горецкий стояли на мостике «Гордого». Роман сам исхитрился добраться до парохода Федосьева: подплыл к борту в Николо-Берёзовке на крестьянской лодке. Петька был рад помочь товарищу. Ему даже льстило, что Ромка, такой представительный, да ещё и жених милой Катеньки Якутовой, не может справиться с командованием. Рядом с Романом Горецким, аристократом реки, он, Петька Федосьев, всегда выглядел каким-то нижним чином, однако жизнь сама определяла, кто подлинный капитан, а у кого — не получается. И приятно, что Знаменский видит эту разницу.

Светало. Над низким левым берегом разливалась широкая пунцовая заря. Шума судов не было слышно, его поглощало пространство. Казалось, что флотилия идёт не мимо восхода над пойменным лесом, а мимо вечности.

— Не везёт тебе, Ромка, с этим промыслом, — усмехнулся Федосьев. — В прошлую навигацию катер угнали, нынче — целый буксир…

— В моей игре, Петька, ставки очень высокие, потому и борьба отчаянная, — спокойно возразил Роман. — Помнишь нобелевского агента, азиата, которого ты вёз в Сарапул? Он ведь опять здесь.

И вот результат его махинаций.

Федосьев удивлённо присвистнул.

— До войны половина буксиров на Волге работала на «Бранобель», и «Лёвшино» тоже. Так что Мамедову несложно было сбить Нерехтина с пути.

— Встречал я твоего Нерехтина, когда весной затоны инспектировали, — подтвердил Федосьев. — Он мне сразу не понравился. Уклончивый мужик. Пароходчики-единоличники все такие. За копейку родину продадут.

— По сути, он на комиссаров работает. Как и Нобели. Спрячет украденное оборудование, дождётся красных и получит деньги. Так что, Пётр Петрович, не только ты на войне сражаешься. Я — тоже, хоть и без стрельбы.

Роман лгал уже совершенно свободно, не напрягаясь. Главная цель была настолько важна для него, что решение попутных задач не требовало усилий. И простодушный Федосьев почувствовал себя сконфуженным: он ведь думал о делах Горецкого пренебрежительно — а Ромка молодец!.. Мыслит глубже!