Броневержец

— Да вот, понимаешь, — он побарабанил пальцами по столу, — год назад вызвали нашего председателя колхоза в район и навешали ему хороших за то, что колхоз план по сдаче металлолома не выполнил. Чуть партбилет не отняли. Он прилетел назад бешеный, как с ракетницей в заду, и заставил все, что было, на куски порезать и в металлом сдать. — Он кашлянул в кулак и продолжил: — Когда мужики твою машину автогеном резали, веришь, чуть не рыдали. Всем жалко было. Прости уж, не обессудь. Лады? — Завгар отвел глаза и снова досадно кашлянул в кулак.

Леха помолчал, глядя на нервно барабанящие по столу пальцы завгара. Время мгновенно сделало рывок из его деревенской юности и снова вернулось на место. Он посмотрел на мудрого, доброго старика, который, видимо, также был расстроен, и, махнув ладонью, сказал:

— Лады, Никодимыч! Да я и не в обиде. Как говорил один философ, это закон джунглей!

— Умно сказал, — согласился завгар. — Умно. А какой философ, как фамилия?

— Шерхан из мультика про Маугли. — Леха улыбнулся. — Да ладно тебе, Никодимыч, я точно не в обиде! — Он обнял старика. — Вечерком к тебе домой в гости зайду! Пока.

Так Леха и провел месяц отпуска, гостюя по односельчанам и помогая родителям по хозяйству. Встреча с однокашниками, которые год как дембельнулись и уже приобрели обрюзгшие от частых пьянок физиономии, закончилась для неподготовленного Лехиного организма потемками в глазах и временным провалом в памяти.

Наутро он, очнувшись дома в постели, первым делом ощупал лицо, посмотрел на кулаки и облегченно выдохнул:

— Значит, обошлось без гастролей. — Он снова закрыл глаза, смутно припоминая, как вчера кто-то из ребят в разгар веселья настойчиво предлагал взять «ЗИЛ», прокатиться в соседнюю деревню и с кем-то там хорошенько потолковать.

Под конец отпуска Леха съездил в район и навестил в военкомате того самого майора, с легкой руки которого его жизнь приняла иной, совершенно незапланированный, но, наверное, удачный оборот. Майор встретил хорошо. Они закрылись в его кабинете, расстелили газетку поверх кипы учетных дел призывников и распили принесенную Лехой бутылку водки, закусывая ее за мужским разговором копченой колбасой и солеными хрустящими грибками из домашнего погреба.

Кончился отпуск, и Леха, повинуясь приказу Родины, снова отправился на Украину, в распоряжение штаба округа.

2

С возвратом в родной полк произошла осечка. Высокое командование решило, что в другой части Леха куда нужнее, чем в артполку, и для прохождения дальнейшей службы направило его в отдельный батальон химической защиты, на должность помощника заместителя командира батальона по технической части.

Батальон ему понравился. Часть была небольшая и по-домашнему уютная. Территория размером двести на двести метров с двумя одноэтажными казармами старой постройки, штабом, клубом, столовой, плацем и спортивным городком была обнесена высоким бетонным забором. К ней примыкал такой же небольшой автопарк с боксами, ремонтными мастерскими и учебными классами.

Личный состав батальона был малочислен. Две роты санитарно-химической обработки по пятьдесят человек, взвод химической разведки, взвод связи и хозвзвод. Всего вместе с офицерами насчитывалось немногим более полутора сотен человек. Техники в батальоне было мало. Весь автопарк состоял из четырех бронемашин БРДМ-2РХ с пулеметами, шести бортовых «ЗИЛ-131», двух таких же, с будками техпомощи, и двадцати водовозок для санобработки с целью дегазации и дезактивации зараженного пространства, техники и народа, если таковой после химической атаки еще остался в наличии.

Часть стояла среди поля, в трех километрах от большого украинского села. На окраине его располагался военный городок, состоящий из двух трехэтажных домов для семей офицеров и прапорщиков, санчасти, магазина, почты и бани.

Поскольку в то время, вошедшее в историю нашей Родины как период развитого социализма, на нее никто химически не покушался, то вся техника, образцово покрашенная, спокойно находилась в боксах. Колеса машин до блеска были начищены сапожным кремом и отполированы бархотками. Техника производила впечатление скорее музейных экспонатов, чем боевых единиц. Но раз в полгода батальон все же совершал стокилометровый марш на полигон. Учения проводились в течение десяти дней, после чего технику мыли, снова красили и поднимали на колодки. Постоянно в батальоне эксплуатировались только три машины: бортовой крытый «ЗИЛ-130», который использовался для хозяйственных нужд и подвоза офицеров на службу и обратно, санитарный и командирский «уазики».

Солдаты занимались в основном спортом, шагистикой и пением. Впрочем, об этом чуть подробнее.

Батальон за глаза именовался спортивно-музыкальным с химическим уклоном. В коридоре штаба на полках под стеклом размещались многочисленные призы, выигранные личным составом батальона на всевозможных армейских спортивных состязаниях и конкурсах художественной самодеятельности.