Броневержец

Лехины однокашники все как один получили повестки. Через три дня, торжественно отпраздновав проводы, они отправились служить кто куда.

Леха же, в конце концов, унял злую кручину, изыскав положительные моменты в обещании майора, победил ветрянку и продолжил рулить на Клеопатре на благо родного колхоза.

Осенью злополучная военкоматовская медкомиссия единодушно признала его годным для службы по всем статьям. Майор, снова увидев Леху у двери своего кабинета, узнал его и, досадно разведя руки в стороны, озабоченно произнес:

— Не пришла, землячок, разнарядка на флот.

Леха перестал дышать. Его выстраданная, трепетная душевная мечта рухнула и разбилась. Вдребезги! Остатками застрявшего где-то на уровне кишок воздуха он просипел:

— Да вы че?! — И, глотнув воздуха побольше, стал выкатывать глаза, явно готовясь к мозговой атаке на офицера.

Но тот, уже имевший счастье однажды пообщаться с Лехой в скорбную минуту, быстро поднес к его носу кулак, будто заткнул прорванную водопроводную трубу, и, подхватив его за локоть, втащил в свой кабинет.

— А ну сядь, я сказал! — строго перешел в контратаку майор.

Леха опустился на стул и горемычно протянул:

— Это че? Мне теперь до весны ждать?!

— Нет! — отрезал майор. — До весны ждать тебе не положено. Раз годен, сразу служить пойдешь. Я с утра смотрел твои документы. Ты же у нас шофер! — майор воскликнул, как будто обнаружил в документах не шофера, а лауреата Нобелевской премии. — Так за каким же тебе, шоферу, подводная лодка?! Ты там белый свет только ночью в потемках увидеть сможешь, если эта железяка еще всплывет. А если не всплывет?!

— Я на кораблях плавать хочу.

— А на кораблях чем лучше? Ходить враскорячку три года, блевать от качки и ждать, пока тебя волна за борт смоет? Вечно мокрый, как соленый огурец. Тьфу! — Майор сделал такое лицо, как будто съел рвотного порошка. — Чего тебя в пучину тянет? Ты же нормальный мужик, а не Ихтиандр с плавником на горбу! Короче говоря, пойдешь служить шофером в инженерные, — майор многозначительно поднял указательный палец вверх, — инжене-е-е-е-рные войска!

Леха окончательно понял, что флоту, вероятно, придется все же бедовать без него, и попытался немного поторговаться:

— Ну, может, тогда хоть в пограничные или в десантные? А то в какие-то там — не поймешь — инжене-е-е-е-е-рные. В стройбат, что ли, забрить хотите?

— Нет, — отрубил майор. — Не в стройбат, а в инженерные! У тебя специальность армейская уже имеется, а ты все норовишь хрен знает куда забраться! Держи! — Он протянул Лехе повестку. — Пять дней тебе на сборы! Будь здоров, солдат! — Он хлопнул Леху по плечу и крикнул в дверь: — Следующий!

Три дня еще заруливал Леха по колхозному бездорожью, а на четвертый, украдкой чмокнув в баранку Клеопатру, обстоятельно передал ее другому пареньку.

Попал он служить на Украину водителем в роту материального обеспечения артиллерийского полка. Полк был большой и, как сказал замполит, напутствуя прибывших новобранцев, образцовый и почетный. Чистота, царившая в части, сразу поразила Леху своим размахом. Когда он запросто швырнул фантик от конфеты куда вздумается, то тут же и был поражен с размаху увесистой затрещиной стоявшего рядом сержанта с дальнейшим пояснением:

— Мусор, салага, — только в урны!

Леху назначили водителем бортового «ЗИЛа». На фоне остальных молодых солдат он выделялся хорошим знанием материально-технической части автомобиля и желанием самостоятельно, без лишних указаний, крутить гайки, за что довольно скоро был обласкан ротным начальством.

А тем начальством непосредственно для Лехи был прапорщик Васьков — заместитель командира роты по технической части.

От природы пышнотелый и щекастый, невысокий ростом Васьков был для своей округлой приземистой комплекции крайне подвижен, вездесущ и неуемен. Должность обязывала. Техники в роте было много. И не то чтобы полковое начальство излишне свирепствовало по поводу боеспособности хозяйственной роты, как ее называли без оглядки на формуляр, нет, просто Васьков не мог спокойно есть, пить, спать, ухаживать за барышнями, если знал, что какой-то болт в какой-то ротной машине был кем-то недовернут, а если и довернут, то не до скрипа. Какой уж тут сон и все остальное?

Постоянно замасленный комбинезон и обязательно какая-то грязная железяка или, на худой конец, гаечный ключ в руке, казалось, являлись неотъемлемым атрибутом самого его существа.

Комбинезон у Васькова был танковый. До школы прапорщиков он служил срочную службу в танковом полку механиком-водителем грозной боевой машины — танка «Т-62».

В народе говорят, что первая любовь горяча, ярка, сумасбродна, но недолговечна. Ну, это смотря какая. Васьков был осатанело влюблен в танки раз и на всю жизнь. Все, что могло дико реветь, вонять соляркой, лязгать гусеницами и разворачиваться на месте, вызывало в нем отчаянный, буйный восторг. А если при этом оно еще имело и башню со стволом, а при случае могло и садануть из того ствола, то вообще Васьков и сравнения не находил, как это для него было хорошо!