Броня Презрения

— Это мое второе имя, — улыбнулся Харк. — Виктор чертов хитрый Харк.

— Держи это в голове, — ответил Гаунт. — Я не хочу, чтобы меня обвинили в разжигании паники. Есть кое-что еще.

Он посмотрел на своего адъютанта. — Бел? Согласно коррекции курса, сколько удерживаемых врагом миров в, примерно, шести неделях от Анкреон Секстуса в этом направлении.

— Два, сэр, — ответил Белтайн.

— Названия?

— Лодиус, сэр. И Гереон.

Гаунт посмотрел на старший офицерский состав. — Я очень хочу, джентльмены, чтобы мы возвратились на Гереон. Ради освобождения, о котором они никогда не думали, что мы можем принести.

— Гереон сопротивляется, — пробормотал Роун.

— Будем надеяться, — сказал Гаунт. — Ладно, на этом все. Идите и будьте готовы. Что-то еще?

— У меня вопрос, — сказал Баскевиль. — Когда я двигаюсь, мое кресло трещит, но когда Макколл делает это, звука нет. Что это за чертовщина?

— Тренировка разведчика, — тихо рассмеялся Макколл, поднимаясь и похлопывая Баскевиля по руке.

Собрание разошлось.

— Я слышал, что твой сын начал тренировки, — сказал Дорден Колеа.

— Что? Да, Да, начал.

— Это хорошо. Он хорошо справится, я думаю.

— Надеюсь, что так.

— Отец и сын снова в строю, — задумался Дорден. — Это великолепно. Как новое начало.

— Я не настолько его отец, док, — сказал Колеа. — Его кровный отец, да. Но есть Кафф. Можно сказать, два отца и один сын.

Дорден кивнул.

— Черт! — внезапно сказал Колеа. — Гак, это было грубо с моей стороны. Простите, док.

— За что? — спросил Дорден.

Когда-то в рядах Танитцев были отец и сын. Дорден и его сын Микал. Микал погиб во время обороны Улья Вервун.

— Я не подумал... — начал Колеа.

Дорден покачал головой. — Мой сын умер на Вергхасте. По стечению обстоятельств, тогда твой сын присоединился к нам. Теперь он учится быть Призраком. Сын потерянный и сын обретенный. Один отец лишен, один… прости, два отца горды. Я думаю, в этом есть какая-то завершенность, не так ли, Гол? Определенная симметрия?

— Надеюсь, что так, — сказал Колеа.

— Только одно, — добавил Дорден. — Гол, во имя Императора, присматривай за ним. — Старшие офицеры разошлись. Гаунт сел за стол на одно из ужасно трещащих кресел, просматривая бумаги. Белтайн принес ему чашку кофеина.

— Что-нибудь еще, сэр? — спросил Белтайн.

— Нет, это все, Бел. Спасибо.

Белтайн ушел. Гаунт просматривал бумаги.

— Герюн? — спросил голос.

Гаунт оторвался от своей работы. Эзра стоял в дверях.

— Этоо... — медленно произнес он, коверкая слова. — Этоо праавда, соуле?

— Что мы направляемся на Гереон? — ответил Гаунт. — Я не уверен, Нихт. Но я думаю так. Ты слушал? Конечно, слушал.

— Герюн, итте персист лонге, фоереффер, — сказал Эзра.

— Да, — сказал Гаунт. — В это я всегда верил.

VIII

Еще один дневной цикл, еще одна изнурительная работа, еще один шаг по Дороге Славы, еще одна муштра в ПВН. Восемь дней с начала ПВН, и что-то новое этим утром.

— Новое тело, — сказал инструктор Кекси. — Новое тело. И как тебя, страшный, зовут, не так как дерьмо-на-моем-ботинке?

— Меррт.

Кекси осмотрел вновь прибывшего с ног до головы и начал долгий и ритуальный процесс, опуская его перед подразделением. Ничто не было запрещено. Кекси потратил очень много времени, сравнивая лицо Меррта со множеством вещей, уборной ямой, кишками грокса, и тому подобное.

Далин пытался не смотреть или слушать. Он уставился на точку, далеко на противоположной стене Подвала, и ждал начала упражнений.

— Эй, Святой! Один из твоих, так ведь? — прошептал Форбокс.

— Что?

— Танитец?

— Ага.

— Он здесь за «Н»? — закинул удочку Форбокс. — Что он сделал?

— Я не в курсе.

— Я имею в виду, что он со своим лицом сделал?

— Ранение, — прошептал Далин. Он знал не много о Меррте. Меррт был одиночкой и особо не контактировал. Насколько Далин мог вспомнить, лицо Меррта всегда выглядело, как люк трюма.

— Кто-то тявкнул? — спросил Кекси, внезапно отворачиваясь от Меррта к остальному подразделению.

— Кто-то в строю тявкнул? — Он навел Сару на них и провел вдоль шеренги, как будто дубинка могла учуять преступление, как сторожевая собака.

— Какой-то поносный скальп разминает свои губы, эх? — поинтересовался Кекси. Умудренные трюками инструктора за последние восемь дней в ПВН, никто не ошибся, сказав «Нет, инструктор».

— Тогда, начнем, — провозгласил Кекси, поглаживая Сару так, как будто это предполагало, что дубинка разочарована, что не надавала затрещин. — Пять кругов, три раза! Шевелитесь! — Тремя днями позже Кекси собрал подразделение на стрелковой палубе, переделанном трюме в середине корабля. Это было очень большое место, и, по сравнению с ним, Подвал казался ящиком. Они вошли туда по решетчатым мосткам, когда предыдущая толпа повалила оттуда по нижним подходам: река бритых скальпов и смеха внизу. Офицеры в тире, в защитных плащах и с наушниками, раздали им винтовки, которые были промаркированы большими, белыми номерами.