Броня Презрения

— Вот это фесовые песни и пляски, — пробормотал Варл, глядя на световое шоу.

Кантибл не был одним из восемнадцати ключевых объектов. Он даже не был одним из ста тридцати вторичных, или одним из пяти тысяч и семнадцати объектов второй фазы.

На комплексной логистической диаграмме Высшего Командования, он появлялся среди списка, обозначенного Третичные/для разведки. Легкие разведывательные, исследовательские полки и полки проникновения были отправлены впереди главных штурмовых сил, чтобы обезопасить мосты и очистить линии продвижения. Кантибл, муниципальный и административный хаб для сельскохозяйственного пояса провинции под названием Ловенса, защищал один из главных коридоров, идущих с запада на восток, между К’эздраком и центральным регионом Летрики.

Но даже это не было главной причиной, почему их отправили сюда.

Гаунт посмотрел налево и направо. Вся мощь Танитского Первого подходила широким веером по колышущемуся лугу от зоны высадки, которая находилась выше на местности. Легкая бронетехника поддержки, которая должна была встретиться с ними, с пыхтением пробиралась по проселочной дороге на юге.

Впереди был лес, затем широкие фермерские поля, а потом и сам город. Над деревьями Гаунт мог видеть толстый перст башни ратуши.

Он всегда обещал вернуться. Он всегда обещал вернуться и принести то, что сопротивление и люди Гереона заслуживали с первого дня, с самого первого Дня Боли. Он понятия не имел, какой сейчас День Боли, хотя прикидывал, что где-то в пределах двух тысяч. Слишком долго. Возможно, слишком поздно.

Гаунт не посещал эту часть страны в предыдущий раз, поэтому не мог напрямую сравнивать, но, казалось, что все здесь превратилось в мрачные руины. Все было как-то испорчено, испачкано, заражено. Небо, земля, растения, погода. Ядовитый отпечаток, которым захватчики пропитывали все.

В этой части Гереона была ранняя весна, но воздух был жарким и душным. Вересковые травы были желтыми и сухими. Слышался глухой, постоянный треск в воздухе, как будто шипело солнце.

Радиация зашкаливала. Связь по воксу была неустойчива и полна визгов и фантомных голосов.

Лес впереди выглядел так, как будто состоял из эшеля и таликса, но они выросли неправильно и были чахлыми, с ненормально отросшими деформированными ветками. Лиственный покров выглядел, как осенний, с оттенками красного и желтого. Времена года на мире перепутались.

Сельскохозяйственные угодья так же были испорчены. Мерзкий черный урожай, продукт интенсивной ксенокультуры, покрывал дальнюю сторону долины. Гаунт мог чуять спелые фрукты. Остальные участки земли, бесплодные и истощенные из-за химикатов, были выжженными и коричневыми от солнца.

Вонючая розовая корка нитратов покрывала границы загубленной земли. Невозделанные поля и мертвая земля тоже воняли.

— Бесплодная (Untillable), — пробормотала Кёрк, когда уставилась на поля. Она была плотно обернута в тяжелый защитный плащ. — Они высосут нас досуха и превратят все в Антилл.

Гаунт кивнул, хотя ему все еще было не по себе от того, что она рядом. Он говорил Фарагуту держать «специалиста» Кёрк в задних эшелонах, но оба, она и Фарагут, пошли в передних рядах сразу, как только десантные корабли опустели.

— Нам нужно все это сжечь, — сказал Гаунт Роуну.

— Сельхозугодия?

— Урожай. Весь.

— Бростин будет рад. По-видимому ты хочешь, чтобы это произошло сразу, как только мы возьмем город? Горящие поля слегка выдадут секрет, что мы здесь. — Гаунт сделал жест, как будто мог поймать доносящийся звук. — Послушай собак, Эли. Они знают, что мы здесь.

II

Так значит, подумал Каффран, это и есть знаменитый Гереон. Место одной большой операции Призраков, в которой большинство Призраков не принимали участие. Те, кто ушел, и вернулся назад живыми, говорили о нем впоследствии скрытным, внушающим благоговение тоном, как будто это была темная тайна, которую они хотели забыть.

Оно совсем не было таким. Просто еще одно место, которое Архивраг отфесал. Конечно, должно быть было тяжело зарываться здесь, прятаться вместе с сопротивлением на оккупированном мире все то время. Каффран в этом не сомневался. Может быть, поэтому Роун, Варл и остальные говорили об этом так, как будто это было чем-то типа эксклюзивного испытания или посвящения, через которое они прошли, и никто другой больше не смог. Члены миссии Стурма все еще держались слегка в стороне.

Нет, Каффран не сомневался, что это было тяжелое путешествие, но другие вещи в космосе тоже ведь были тяжелыми.

Например, скучать по Тоне все то время, и друзьям, как Бонин, Варл и Ларкс. Думать, что он все мертвы и никогда не вернутся. Думать, что мертв Гаунт. Из-за этого Командование отдало Призраков на сторону, и вернуло назад их только тогда, когда он вернулся, как… — Призрак, — мягко, вслух, сказал Каффран. Лес вокруг него был тих. Сухие листья хрустели на легком ветру и холоде, бледный солнечный свет пробивался сквозь лесной полог. Он держал свою лазерную винтовку у груди и остановился.