BRONZA

Подбросив в камин несколько березовых поленьев, Оуэн отряхнул ладони. С улыбкой покосился на Марка, тот сидел, низко опустив голову, хлюпая носом. «Только рева и соплей мне не хватало… Может, и правда… напоить его…» – снисходительно подумал он. Наполнил рюмку, но для себя, и пододвинул кресло ближе к огню. Засмотревшись на языки пламени, пил коньяк медленными глотками и размышлял.

Тот, кто лишил брата Силы и засунул в это тело, оказал Марку медвежью услугу. Да, Марк был упрямым, дерзким, несговорчивым, а порой и невозможно глупым, но брат никогда не был трусом или капризным нытиком. Сейчас же он вел себя именно так. По губам Оуэна скользнула легкая усмешка. Сила убивала носителя, отдавая тело, вернее, пустую оболочку в полное распоряжение Переселяющегося. А живой – пугливый, как кролик, мальчишка с врожденными чертами лизоблюда, свойственным всем представителям этой нации гонимых и отверженных, готовых за гроши пресмыкаться и попрошайничать, уже понемногу влиял на Марка, меняя его характер не в лучшую сторону. С одной стороны, но с другой… Если брат станет уступчивей… Это будет только на руку…

Исподлобья поглядывая на сидящего в кресле Оуэна, мысленно призывая на голову ему все казни египетские, Марк хотел бы испепелить его ненавидящим взглядом, но ненависть куда-то пропала. Осталась обида. Какая-то глупая, совсем детская. И он дулся на него, как дулся бы на старшего, пусть вредного и злого, но все же брата, тем самым как бы признавая свое с ним родство.

Продолжая обиженно дуться, несколько самонадеянно пообещал себе, когда окрепнет и наберется сил, обязательно набьет этой скотине его красивую морду. Огонь в камине, завораживая, притянул его взгляд. Не мигая, Марк уставился на пляшущие языки. В его глазах отразилось пламя.

«…весь израненный, выбиваясь из сил так, что уже меркло перед глазами, он тащил его на себе. Его залитое кровью, ставшее вдруг таким тяжелым, неподвижное тело…

–  Живи, слышишь… Просто живи! – твердил он, словно заклинание.

Впереди показались отливающие перламутром воды Источника Жизни. Осталось совсем немного… совсем чуть-чуть…

–  Нет!

Ладонями, зажимая страшную, зияющую на его груди рваную рану, он пытался удержать жизнь, вместе с кровью сочившуюся сквозь пальцы.

–  Нет! Сволочь, не смей уходить! Не смей оставлять меня одного!

–  Да не ори ты так… Куда я денусь… Я всегда буду рядом… С тобой… – прошептали бледные губы, с нежной грустью улыбнувшись на прощание. Из безжизненных пальцев выпал окровавленный глаз дракона. К раскрытой ладони прилип кусочек нефритовой чешуи.

Уткнувшись лицом в испачканное кровью серебро его волос, он стоял на коленях, прижимая к себе брата. Из горла наружу, через рычание, с хрипом рвался не то горький плач, не то отчаянный крик.

Где-то там еще звенела мечами Последняя Битва и рушились Царства. Все царства. А он продолжал стоять на коленях, прижимая его к себе. Не в силах разжать руки и отпустить его. Мертвого…» Книга 12-ти Лун, глава тринадцатая. Последняя