BRONZA

– «Марк, не спи! Я не разрешал тебе!»

Испуганно вздрогнув от властного окрика, Марк не сразу сообразил, где это он и что происходит.

– Попробуешь снова закрыть глаза… укушу… – мягкий шепот теплым дыханием приятно пощекотал ухо.

«Ивама?! Черт… напугал-то как…» – Марк уставился на Оуэна с оторопью. Это коварно-ласковое лицо. Эти улыбающиеся губы. Мгновение назад он видел, как на них пузырилась кровь. Мгновение назад он пережил щемящее чувство потери. Такое острое, что сердце ныло до сих пор. Печаль и отчаяние, настолько глубокое, что не знал, как будет оплакивать его смерть. А эта сволочь… Сидит тут живая и здоровая, ухмыляется да еще что-то требует от него!

С каким-то непонятным облегчением он судорожно выдохнул запертый в легких воздух. «Какого черта мне пригрезилась вся эта чушь? Вот еще, горевать по нему! Да умри он сию минуту, переступлю через его труп и пойду дальше!» – подумал Марк.

А сидевший на подлокотнике его кресла Оуэн держал в руке пузатую, наполненную на две трети хрустальную рюмку. Янтарная жидкость благородно золотилась на свет, издавая терпкий аромат нагретого солнцем винограда.

– Открой рот! – потребовал он.

– Зачем это?

– Кажется, ты хотел напиться, и я пообещал тебе…

– Да ничего я не хотел! – перебивая, отмахнулся от его слов Марк, забыв про свои связанные руки. Вышло неуклюже и смешно.

Склонившись к брату, Оуэн приподнял ему подбородок. Посмотрел внимательно. Улыбнулся ласково.

– Непослушных детей в этом доме… секут розгами… – произнес он вкрадчиво, заставив его тощую задницу невольно вжаться в фиолетовый бархат кресла.

Но Марка напугали не слова, а интонация – в ней было не только обещание выпороть его. По меняющемуся взгляду, каким Оуэн смотрел на него, было ясно, что время, когда тот навяжет ему свою любовь, совсем близко. Может, даже этой ночью. Он разбудит его, чтобы воспользоваться его беззащитностью, чтобы воспользоваться своим правом хищника…

Сдержав слезы, Марк дернул подбородком, высвобождаясь из его пальцев и заливаясь краской, сжал колени, инстинктивно прикрыв пах связанными руками. И снова Оуэн смотрел на него этим странным птичьим взглядом, чуть склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то. От него не укрылось, от чего так покраснел брат.

– Не волнуйся, сегодня я буду занят… – он покосился в сторону сидящего на диване Герхарда.

Марк тоже посмотрел на немца, и губы, сами не зная почему, обиженно задрожали. Оуэн приподнял бровь.

– Ты вроде огорчился? Хорошо, я загляну к тебе в спальню… попозже, – проявил он великодушие.

– Что ты, не надо заглядывать! – ахнул Марк, округлив сразу глаза.

Оуэн весело рассмеялся. Испуганным брат выглядел очень трогательно. Так бы и съел его.

– Я имел в виду – пожелать тебе доброй ночи, а не то, о чем ты подумал, – уколол он насмешкой. – Но могу сделать и то, о чем ты подумал… Если попросишь меня хорошенько!

До Марка, готового провалиться сквозь землю, дошло – Ивама просто дразнит его.

– Скотина! – буркнул он сердито.

– Не дерзи мне! – перестал смеяться Оуэн. – А то могу пожелать и недоброй ночи!

Потянулся рукой, коснулся большим пальцем нижней губы, слегка надавил, заставив его приоткрыть рот.

– Не надо… – совсем тихо попросил Марк.

– Что «не надо»? – лукаво переспросил Оуэн.

– Не надо так делать…

– Тогда пей!

Оуэн поднес рюмку к его губам. Понимая, что спорить бесполезно, Марк подчинился его желанию. Оуэн поил его маленькими глотками, осторожно, не переливая, запустив пальцы в спутанные кудри и, придерживая за затылок, не отрываясь, смотрел, как Марк пьет.