BRONZA

А у Людвига было то еще выражение лица, когда к нему на виллу, как к себе домой, заявился чужой мужик с бездыханным телом его кузена. Подергивая уголком рта, барон подошел к столу, на который Ши положил труп. Неуверенно, будто слепой, ощупал лицо, грудь Генриха, прижался щекой к холодной ладони и, сгорбившись, медленно осел на пол.

По лицу Оуэна скользнула гримаса. Мысль, что он ошибался все эти годы и Людвиг был любящим братом и настоящим другом не ему, а своему прекрасному кузену Генриху, неожиданно причинила боль. По сердцу скребануло разочарованием. Под ногами будто треснуло и разбилось тонкое стекло. Но он ошибался.

– Ну же, Виго, не будь бабой! Возьми себя в руки! – приказал резко. В глубине глаз полыхнуло.

Обернувшийся на его голос, Людвиг выпустил руку покойника, вскочил с пола, шагнул к нему. Вцепившись взглядом, крепким рукопожатием стиснул ладонь и спросил:

– Генрих?

И вдруг, издав горлом странный булькающий звук, порывисто обнял.

– Мать твою, Генрих! Не пугай меня так больше! Ты же не хочешь, чтобы твой лучший друг стал заикой на старости лет! – радостно оскалившись, барон подтолкнул его к зеркалу.

Увидев свое отражение, Оуэн расхохотался. Коротышка с пивным брюшком. Пальцы-сосиски, унизанные перстнями. Он потрогал толстую золотую цепь на жирной шее. Маслянистый взгляд мздоимца, слащавые усики волокиты и забрызганная кровью форма полицейского чина. Да, они еще долго хохотали с Людвигом, разглядывая его отражение в зеркале.

– Полицейский коменданте в моем доме, и ты на столе – мертвый! Ну, что я должен был подумать?! – добродушно посмеиваясь, оправдывался Людвиг.

После того, как Оуэн переселился в молодое тело одного из членов «Meine Liebe», они лежали в шезлонгах у бассейна, попивая аперитив.

– У меня не было времени выбрать что-то более подходящее, – усмехнулся Оуэн, – да и посмотреться в зеркало тоже.

Он глянул на барона с иронией.

– Что будешь делать с телом своего кузена? Забальзамируешь – и в хрустальный гроб?

– Зачем? – удивился в ответ Людвиг.

На этот счет Оуэн тоже ошибся.

Всерьез увлекавшийся рисованием, Людвиг сделал для себя карандашный набросок с прекрасного, застывшего неземным покоем, мертвого лица Генриха, кремировал тело, а прах в качестве удобрения рассыпал под кусты роз, росших вокруг виллы.

– Красоту к красоте, – сказал этот законченный циник, посыпая пеплом землю под цветами.

Рисунок, в шутку названный бароном «Головой антихриста», был продан на аукционе Сотбис в 63-ем году неизвестной почитательнице за неожиданно большие деньги…

37 глава

Утром у Марка, грубо растолкавшего его, было такое лицо, что Оуэн не удержался от усмешки. «Или убьет сейчас, или расплачется…» – подумал он.

А тот, обнаружив себя совершенно голым, в одной постели вместе с этим чудовищем, не мог даже ничего спросить. Боялся услышать ответ. Голова дико раскалывалась. Во рту словно кошки нагадили, а тут еще одна ухмыляющаяся сволочь не спешила рассеять его сомнений.