BRONZA

После знаменательной встречи с индийским принцем – будь проклят этот махараджа – Сила не всегда слушалась его, словно, блин… у нее со слухом стало плохо! Иногда вообще не откликалась на его зов. Вот и сегодня они еле успели схватить нечисть за склизкий плавник, лишив возможности нырнуть в городской коллектор в самый последний момент. Злой как черт (тварь заставила их побегать) он перерезал ей ножом горло без всяких там заклинаний. Останки облили бензином и сожгли. Много чести тратить на эту кровожадную мелюзгу свою Силу!

Непривычно возбужденный – все-таки он впервые совершил настоящее убийство, – до сих пор не отошедший от азарта погони, Марк упрямо боднул головой воздух и пододвинул клубничный десерт к себе поближе…

Выздоравливал он тяжело и долго. Очнувшись на больничной койке (ни фига себе) в госпитале Тьюлейн в Новом Орлеане. Лечащий врач, осматривая Марка, сказал, что четверо подростков нашли его среди мешков с мусором и вызвали полицию. Та, в свою очередь, скорую помощь.

– Да вы просто счастливчик, молодой человек! Еще немного и могли бы умереть от внутреннего кровотечения! И сейчас бы разговаривали уже не со мной, а с Петром и Павлом!

«С кем?» – спросил Марк одними глазами: интубированный, говорить он не мог. Мешала трубка в трахее. Врач слегка похлопал его по руке.

– Это Ключники у ворот в Рай! – объяснил он. – Но я уверен, что за свою совсем молодую жизнь вы пока не успели натворить ничего ужасного, чтобы отправиться к другим Вратам! Правда?

Марк устало смежил веки. Болтовня доктора отвлекала. А надо было сосредоточиться. Призвать Силу. Позвать Монсеньора. Исцелиться. «Ивама… ублюдок… – вспомнил он его ставшие вдруг стеклянными от бешенства глаза. – И что я такого сказал?» Но Монсеньор не откликнулся, и никто другой тоже. Наверное, каким-то образом обезболивающее, которым его напичкали, блокировало зов Силы. Капризничая, она не хотела слушаться своего хозяина, и он надолго остался в этом изломанном теле, запечатанный в нем, словно в узилище. А добрые самаритяне в белых халатах, как назло, со всей ответственностью следили за тем, чтобы он не отдал богу душу.

Сверлящая кости боль заставляла прийти в сознание, но сестра с очередным уколом у капельницы – и он снова проваливался в беспамятство. Сначала проваливался просто в пустоту. Потом в ней поселилось чудовище. Оно недовольно ворчало и скулило где-то совсем рядом, подбираясь к нему все ближе. Этот жадный, вымаливающий что-то взгляд опять преследовал его. Очень скоро чудовище подберется к нему, он услышит его льстивый шепот, оно прикоснется к нему, и он будет кричать, содрогаясь от ужаса.

Спасая свой разум от безумия, вначале просил, потом настаивал, а после уже орал, чтобы ему перестали колоть уколы. Любые. Орал, вцепившись в халат врача, что чувствует себя прекрасно. Подумаешь, пара царапин… все заживет, как на собаке! Лечащий врач смотрел на него, упакованного в гипс и, естественно, не верил.

– Может, у вас еще и девять жизней, как у кошки? – съехидничал доктор, назначая пациенту успокоительное.

«В самую точку! – хотел бы огорошить его Марк. – 9 жизней… или 99… или 999 жизней плюс бесконечность…» Между уколами боль немилосердно вздергивала его тело на дыбу. От каждого вздоха болела грудная клетка, а кости ломило так, будто по нему проехался бульдозер, да не один раз. Но стиснув зубы, он продолжал отказываться от обезболивающих уколов, посылая тысячи проклятий на голову Оуэна. Ивама, я убью тебя!

Прислушиваясь к невнятным угрозам пациента, врач добродушно похлопывал его по руке. Но стоило Марку зубами попытаться вырвать иглу из вены, его пристегнули к койке, и доктор строго заметил, что если он продолжит буянить, его переведут в отдельную палату. В другое отделение. С решетками на окнах, где двери запираются на ключ!

Марк сдался и больше ни о чем не просил. Ел все, что дают, чтобы не проснулся голод. Старался выглядеть бодрым днем и скрипел зубами по ночам. До того утра, когда в палату ураганом, сметая со своего пути врачей и персонал, ворвался Монсеньор, было еще далеко.