BRONZA

«Заноза в заднице…» – Оуэн проводил Байю неприязненным взглядом. Но стоило за подростком задвинуться перегородке, сразу перестал насмешничать и ухмыляться, будто снял маску злого Панча. Взглядом, нежно, погладил раскрасневшегося от обиды Марка. И улыбнулся. Грустно. «За тобою тенью… Мы повсюду вместе… Оглянись назад…» Как же ему хотелось обнять этого упрямца! Прижать к груди его голову, запутаться пальцами в его волосах. Слушать, как бьется сердце брата, все чаще попадая в такт с его собственным. Но Марк ничего не замечал. Отгородившись от него «кругозором» тарелки, не смея уйти и не желая оставаться, глотая очередную порцию унижения, он неохотно ковырялся палочками в еде, делая вид, что ест.

И забрало со скрежетом опустилось, сделав лицо Оуэна вновь холодным и насмешливо-злым. Привлекая к себе внимание брата, он позвал:

– Марк! Пусть твой оруженосец пойдет куда-нибудь… – и небрежно махнул рукой, – например, в кино!

– Он мне не оруженосец, – буркнул Марк, поднимая голову.

– Да какая разница… – Оуэн пожал плечами. Его голос приобрел мечтательную бархатистость. – А мы поедем ко мне… Ты останешься у меня на ночь… Мы вместе примем ванну… Я потру тебе спинку… Полагаю, ты до сих пор девственник? – полюбопытствовал он. – О, я не буду грубым!

Низкий столик с грохотом отлетел в сторону. Марк бросился на него с кулаками. Загремела, разбиваясь, посуда. И наступила тишина.

– Ну, ничему не учишься, – покачал головой Оуэн, выкручивая ему руку. Марк снова стоял перед ним на коленях. – Знаешь, а ты мило смотришься в этой позе. Не воспользоваться ли мне… тем, что я сверху?

С ласковой улыбкой, особым приемом немного вывернул брату кисть руки, одновременно надавив на локоть, и тот со стоном прогнулся. Щекой почти коснувшись тростниковой циновки. Джинсы соблазнительно обтянули задницу.

– Ублюдок! Только попробуй! Убью! – прошипел сквозь зубы Марк, а глаза дрогнули, как у испуганного мальчика.

– Какие мы грозные, – Оуэн презрительно скривил губы. Минуту смотрел в ненавидящие его глаза брата, а потом хладнокровно сломал ему локоть.

Марк взвыл от боли. Рот наполнился кровью, он нечаянно прокусил себе язык.

– А не нужно грубить старшим! – словно школяра, отчитал его Оуэн.

Встал, одернул джемпер, отряхнул брюки, вернул столик обратно, сел и лишь тогда, решив, что достаточно наказал брата, щелкнул пальцами. Срастаясь, сломанные кости хрустнули, вставая на место.

– Не устал еще кидаться на меня с кулаками, словно деревенский дурачок? – без капли сочувствия спросил он у сидящего на полу и ошалело смотревшего на него Марка. – Выучил бы уже пару восточных единоборств, что ли, если так не терпится подраться! – Оуэн был само великодушие. – Не соперник, а задираешься…

Он позвонил в колокольчик, перегородка отодвинулась, с поклоном вошла официантка. Следом за ней двое мужчин в одинаковых робах; тоже кланяясь, они быстро собрали разбросанную еду и осколки посуды, протерли влажными тряпками пол и удалились, продолжая кланяться. Девушка с улыбкой протянула Оуэну меню, присела рядом и, обсуждая с ним новые блюда, закивала головой.

Марк с трудом верил в происходящее. Он сидел на полу, не чувствуя пальцев, прижимая к животу покалеченную руку, волосы на висках взмокли от пота, в глазах все еще билась только что испытанная боль, а обслуга вела себя так, будто он и не орал здесь благим матом минуту назад. Никто не вызвал полицию. Их даже не выставили вон! Официантка, показавшись ему в этот момент какой-то раскрашенной куклой, с пожеланием приятного аппетита поставила перед ним тарелку с пирожными, налила в чашечку душистого чая.

«Подлизывается, скотина…!» – Марк угрюмо покосился в сторону Оуэна. Тот о чем-то шептался с девушкой – китайским болванчиком, та опять кивала головой, слушая его. Потом засеменила к выходу. «Кивай, дуреха, кивай… Ты этому зубастому – на один укус! Докиваешься…» С неприязнью Марк поглядел вслед официантке, почти угадав ее участь. Оуэн и в самом деле собирался использовать девушку в качестве рычага для давления на строптивого брата. Он вообще много чего собирался.

Подождав немного, Марк попробовал пошевелить пальцами, убедился – те слушались. Присмотревшись к полу, осторожно провел рукой и почувствовал упругое сопротивление воздуха. Кивнул самому себе. «Понятно… заклинание Двух Зеркал!» Это чудовище могло устроить здесь для него камеру пыток. Резать его на части или того хуже… и это осталось бы совершенно естественным… для всех. А ведь обещал – никаких заклинаний! Вот ублюдок! Вспыхнув, он вскочил на ноги и сказал, что уходит.

Оуэн властно приказал ему сесть на место.

– Пора уже перестать вести себя как ребенок! – заметил он строго и снова позвонил в колокольчик. – Чем ты недоволен? Это мой любимый в Нью-Йорке ресторан. Я не хотел, чтобы ты опозорил меня какой-нибудь своей глупой выходкой!

– Сам виноват! Если бы ты не доставал меня… – проворчал Марк, с неохотой опускаясь на подушку. Посмотрел на часы. Проклятое время совсем не двигалось.

«А если бы ты не отвергал меня, причиняя боль своей холодностью… Я бы не мучил тебя!» – у Оуэна был свой резон на слова брата, но он промолчал. Упрямец все равно не поймет.

Перегородка слегка отодвинулась, с вопросительной улыбкой на кукольном личике заглянула официантка. Он поманил девушку пальцем.

Вернувшись, Имонн застал довольно мирную картину. Марк с удовольствием уплетал гору пирожных, что стояла перед ним, а верзила (явно флиртуя) нашептывал на ушко официантке на ее родном языке певучие, волнующие стихи. Вроде того, что нет ничего вечного под луной, и только дым знает о любви, которая давно умерла. Сидевшая рядом с ним девушка, подливая из кувшинчика саке в его чашечку, потупив сильно подведенные глазки, вся рдела от приятного смущения. Золотые рыбки в пруду медленно шевелили плавниками под доносившуюся из сада грустную мелодию флейты.

Байя налил себе чаю, внутренне расслабился, воспользовавшись тем, что все заняты, незаметно проник в сознание блондина. Уверенный, что без труда вытащит из него тайну, которую так хочет знать Марк. И тогда, наконец, они смогут уйти. Чашечка в руках Оуэна чуть заметно дрогнула, брови слегка нахмурились. Он сразу догадался, кто так нахально шарится в его сознании – в поисках его тайн и секретов. «Каков гаденыш…» – ласково улыбнувшись Имонну, он с такой силой «хлопнул дверью», прерывая ментальный визит непрошенного гостя, что тот вскрикнул от оглушившей его боли. Забыв про недоеденный десерт, Марк кинулся его утешать.

Чтобы скрыть, что теперь и он в курсе особых способностей юного эмпата, Оуэн наградил Имонна жуткой мигренью и спокойно продолжил пить саке. Даже то обстоятельство, что брат совсем не обращает на него внимания, занятый заботой о внезапно заболевшем мальчишке, не раздражало сейчас. Пребывая в отличном настроении, еще не зная, как именно, он не сомневался, что сможет использовать способности оруженосца в своих интересах. Девушке, можно сказать, повезло, Оуэн отпустил ее кивком головы.

Предоставив брату, как он решил, достаточно времени, чтобы ухаживать за другим мужчиной у него на глазах, спросил:

– Не вывести ли нам бедняжку на свежий воздух? – и посмотрел на Марка долгим взглядом.

Марк понял – они возвращаются в Центральный Парк. И он уже ненавидел это место.