Бронзовые звери

– Месье Монтанье-Алари, – начала Ева, шагнув к нему. Он направился ей навстречу. Ее зеленые глаза расширились от ужаса, и она рванулась прочь, но он оказался быстрее. Обхватив ее за талию, он прижал ее к груди. Она извивалась, царапая его, но ему было все равно. Ему нужно было заполучить лишь одну вещь. Еще пара секунд, и он вытащил кинжал с усыпанной драгоценными камнями рукояткой, который Ева носила на поясе. Она отскочила от него, тяжело дыша.

– Где Руслан? – завопил он.

Ева прижалась к стене.

– Что ты делаешь? – прошептала она. – Что с ними произошло? Ты обещал мне!

– Убирайся к чертям, – прорычал он. – Тебя это больше не касается.

Ева побледнела. Ярость исказила ее лицо, и она потянулась к медальону, а затем бросилась бежать прочь.

Члены Падшего Дома подступили к нему. Теперь они были меньше чем в трех метрах от него. И все одновременно достали по паре кинжалов из рукавов своих черных пиджаков. Северин расхохотался. Он чувствовал восхитительное опьянение от своей новой власти.

Он поднес кинжал Евы к горлу, лениво улыбаясь им всем.

– Руслан мне наскучил. Я больше не желаю искать божественное вместе с ним.

Он наблюдал, как его слова повисли в воздухе.

– На самом деле, я предпочел бы умереть, – воскликнул Северин. Он сильнее прижал кинжал к коже. – А после он может воспользоваться моими руками. Мне нет дела до этого.

Раздались аплодисменты. Северин поднял глаза и увидел Руслана, выходящего из отделанной красной парчой стены, оказавшейся замаскированным порталом. На его лице расплылась широкая улыбка.

– Я знал! – воскликнул Руслан. – Знал, что ты не настолько скучен!

Северин резко обернулся к патриарху. Движение обожгло кожу.

– О нет, нет, нет, – взмолился Руслан. – Перестань, мой друг, ты добился своего.

– И чего же я добился? – холодно спросил Северин.

– Доказал, что я был плохим хозяином, – ответил Руслан. – Прости меня… Я хотел увидеть твое истинное лицо, когда сорву с тебя маску безмятежности. Хотел увидеть, насколько остры твои зубы. И ты меня не разочаровал.

Северин не шелохнулся.

– Ладно, мой друг, – сказал Руслан, шагнув к нему. – Пора готовиться к Карнавалу.

– У меня нет желания развлекаться, – откликнулся Северин.

– Праздник будет проходить там, где спрятана карта храма под Повельей, – торопливо произнес Руслан.

Северин медленно опустил кинжал. Он чувствовал, как горячая кровь струится по коже. Лира, зажатая в другой руке, слегка зажужжала.

Руслан улыбнулся. Блики света заиграли на его золотой руке.

– Мы должны отпраздновать свой последний вечер в качестве смертных. Это станет нашим маленьким подарком, который мы заберем с собой, когда станем богами.

Часть II

12. Северин

Касаясь лиры, Северин слышал невероятные вещи. Слышал, как его душа сонно ворочается в глубине его тела. Слышал, как потрескивают звезды в небе.

Но не мог услышать ее, услышать голос женщины, которую ему не разрешено было называть «мама». Один лишь ее голос означал, что еще не все потеряно.

Он уставился на свои ладони. Кожа на них выглядела грубой и раздраженной из-за постоянного скольжения пальцев по поверхности инструмента. Он старался надавить на струны так, чтобы уловить едва слышную пульсацию вселенной у себя в голове, но не настолько сильно, чтобы брызнула кровь.

– Где же ты? – воскликнул он. – Поговори со мной.

Он уже два дня умолял лиру дать ему знак. С тех пор, как вернулся от Моста Вздохов и Руслан, наконец, начал приготовления к путешествию на Повелью: взрывчатые вещества и приборы слежения, обрывки исследований и планы по добыванию масок, Сотворенных разумом. Северину следовало радоваться этому прогрессу, но вместо этого он мысленно постоянно возвращался к пустому Мосту Вздохов.

Они покинули его. Он зашел слишком далеко.

И он не винил их в этом.

Энрике, Гипнос, Зофья… Лайла. Он был раздавлен. И в этих новых обломках самого себя ему чудилось, что лира что-то нашептывала ему. Иногда голос был мрачным и чувственным. А порой в нем звучало предостережение. Он чувствовал себя разбитым и изношенным и думал, что, возможно, Тристан испытывал те же чувства все последние годы. Он словно отталкивал от себя волну чего-то ужасного, что всегда таилось в глубине его души. Возможно, Северин был таким же. Возможно, он нес в себе безжалостную и неотвратимую порочность, отталкивающую от него любимых людей, как бы он ни поступил.

Его друзья одаривали его милосердием и добротой, а он отплатил им жестокостью и предательством. Он убеждал, что достижение его цели стоит причиненной боли, но это оказалось неправдой. Он преследовал свои цели, не посвятив в них друзей, и, в конце концов, обрел власть, к которой стремился. Но какой ценой?

Северин подумал о мифе о царе Мидасе, чья жажда золота наделила его силой божественного прикосновения. Его пища превратилась в золото. Затем напитки. А потом и его дочь. В конце концов, когда он смыл свое проклятие в реке и в наказание получил ослиные уши, его отражение показало, кем он был на самом деле: настоящим болваном.