Брось мне вызов

Она грустно улыбается, и, кажется, сама только что поняла это.

Она мотает головой.

– Ну, хватит обо мне. Расскажи еще о своей семье. Мы встретимся с ними, пока мы здесь?

И мне есть что рассказать.

О том, что мой папа превращается в козла, выходя на совершенно новый уровень хамства. Что моя мама позволяет ему вытирать об нее ноги. Что мой брат – душный придурок. Что я хочу украсть Лиззи и позволить ей остаться со мной в Штатах, чтобы у нее был шанс на нормальную жизнь вдали от моего отца. Что Ба стареет, и мысль о том, что я могу потерять ее, пугает до мурашек.

Но я ничего этого не говорю.

– Да, встретимся, но, думаю, на сегодня достаточно душещипательных разговоров о личном. И после долгого перелета стоит немного вздремнуть, чтобы освежить голову. У нас впереди работа и семейные дела, а джетлаг не принесет нам никакой пользы.

– Лучше трогательные разговоры, – говорит Эль, поправляя меня. Она сбрасывает кроссовки, плюхаясь спиной на кровать. Она широко раскидывает руки, занимая большую часть пространства, но я ложусь рядом с ней.

– Сон как у сурка, дубль два. Спокойной ночи, Колтон, или доброе утро… Без разницы.

Я посмеиваюсь над выражением «спать как сурок», думая, что это еще одна идиома, но после всего просто оставляю ее без комментариев. Кажется, Эль немного потерялась в своих мыслях, и, надеюсь, она немного отдохнет. Не думаю, что мне удастся поспать до того, как я увижу свою семью.

В полудреме Эль говорит:

– Эй, ты видел, как леди внизу уставилась на мои кроссовки? – Она подносит одну руку к носу и высокомерно задирает его пальцем. – Судя по всему, моя обувь не соответствует высоким стандартам этикета отеля «Роузвуд». Уверена, что и я тоже.

– Определенно нет, – соглашаюсь я.

Мои глаза закрыты, поэтому я не вижу, как ко мне приближается подушка и падает мне прямо на лицо.

– Это был комплимент, – говорю я, пытаясь объясниться и отбить ее дальнейшие удары.

Я перестаю защищаться и хватаю ее: подушка между нами смята, и я держу ее руки.

– Готов поспорить, что она никогда не играла в мини-гольф, никогда не прыгала с тарзанки и не трахалась в самолете. Большинство людей не делали и половину того, что делала ты. Так кому какое дело до твоей обуви? Мне вот точно до этого нет дела.

Она улыбается, будто я только что сделал ей самый приятный комплимент. Или как будто она гордится всеми сумасшедшими вызовами, которые сделала, поэтому я бросаю ей еще один.

– Бросаю тебе вызов… покемарить, вздремнуть, – говорю я на британском и американском английском, сделав перевод, прежде чем она успевает спросить. – Знаю, скучно, но надо.

Она поднимает голову, и я готов к тому, что она ударит меня головой, потому что рядом с Эль я уже ничему не удивляюсь, но вместо этого она нежно целует меня в губы. Я воспринимаю это как принятие вызова.

Как и в самолете, через несколько минут она уже тихонько посапывает, а я лежу без сна рядом с ней, и мы оба по-прежнему в дорожной одежде. Мой мозг обдумывает стратегии и результаты, возможности встречи с моей семьей и доведения моего предложения до финишной черты.

Время действовать или заткнуться, Колтон.

Глава 22. Колтон

– Мы ведь ненадолго заскочим к твоей семье? У нас полно работы, босс.

Сегодняшние подколы Эль – яркое пятно в темноте моих мыслей и нервов, сковавших позвоночник. Единственное, что поднимает мне настроение.

– Да. Это именно то, что нужно сделать.

Мне стоит сказать больше, но я молчу. Еще не время. Я хочу растянуть этот момент подольше.

Несколько охов и ахов спустя Эль замолкает. Я чувствую ее взгляд, но продолжаю смотреть в окно «Роллс-Ройса».

Уверен, что у меня все написано на лице. Я вижу так много знакомых мест. Вот супермаркет «Теско», куда я забегал после тренировки по боксу, и забегаловка с рыбой и жареной картошкой, где частенько перекусывал. Даже уличные указатели, люди на тротуарах и, конечно же, пабы – все это возвращает воспоминания. Я чувствую себя дома.

Оливер поворачивает, и я замечаю одно изменение, от которого болит сердце: тренажерный зал исчез. Конечно, это была старая ветхая коробка из кирпича и бетона, построенная на государственные деньги, которая едва сводила концы с концами, но мне там очень нравилось.

Крыша протекала во время дождя, летом там было душно и потно, а зимой – сыро и очень холодно.

Но это было что-то настоящее. Здесь деньги ничего не значили, а социальный класс значил еще меньше, и проявить себя было единственным способом – кровью, потом… и умениями.

– Вы не знаете, что случилось с боксерским клубом, который был там?

Оливер смотрит на угол, где когда-то стоял клуб, а затем вновь переводит взгляд на дорогу.

– Он закрылся несколько лет назад. Это было весьма скандально, но потом случился развал, какая-то пигалица при бабле решала спор подбрасыванием монеты, и дело сделано, везет же дуракам – они получили новое место к северу от Хай-стрит.

Эль смеется, наклоняется и шепчет мне на ухо:

– Что он сейчас сказал? Я знаю, что он говорит по-английски, но после «закрылся» я не поняла ни единого слова.